Проделки королев. Роман о замках
Шрифт:
Принцесса ничего не ответила. Впрочем, у священника имелось еще кое-что: перед тем как покинуть этот мир, Конде попросил короля не выпускать его жену из плена.
Таким образом, даже находясь уже перед лицом Господа, он не усмирил своей ненависти. Ненависти такой долгой и такой несправедливой…
Клер-Клеманс было тринадцать лет, когда ее выдали замуж за того, кто тогда был еще лишь герцогом Энгиенским и которому было двадцать. Она сразу же влюбилась в него. Он, впрочем, не отличался особой красотой со своим худым лицом, крупными чертами, огромным крючковатым носом и горящими глазами. Но обладал таким обаянием, перед
Но при этом герцог Энгиенский тоже любил. Он испытывал пылкие чувства к восхитительной Марте дю Вижан, которая отвечала ему взаимностью. В результате долгие месяцы брак оставался фиктивным. То новоиспеченный супруг был болен, то он вдруг отправлялся воевать. Кончилось тем, что такое поведение взволновало семью: опасаясь гнева кардинала, принц де Конде попытался образумить сына. Он довел до его сведения, что женатые люди должны жить вместе и что герцогу и герцогине Энгиенским пора бы уже занять подобающее им место в обществе.
Герцог приложил для этого небольшое усилие: он официально обосновался вместе с Клер-Клеманс в красивом особняке де Ля Рош-Гюйон, на улице Бонз-Анфан… однако он и не подумал пересекать порог ее спальни. Тогда, как это и предвидел Конде, кардинал де Ришельё рассердился: или Энгиен будет вести себя, как это подобает супругу, или ему придется отказаться от командования армией. «Король только что вышел от меня, – сказал он ему, – и у меня имеется его королевское обещание: вы получите право командовать Пикардийской армией лишь в том случае, если ваша жена будет ждать ребенка…»
Эти резкие слова вызвали еще более резкую реакцию со стороны герцога Энгиенского, и он буквально накинулся на бедняжку Клер-Клеманс. Он бросился к ней и на этот раз поступил так, как поступают обычно со своей женой. Однако от этого ужасного сексуального опыта несчастная девочка испытала лишь страдания и унижения. Вскоре стало ясно, что она ждет ребенка. Тем временем, получив столь желанный пост командующего, герцог Энгиенский одержал блестящую победу при Рокруа. Он стал национальным героем. Что же касается де Ришельё, то он умер. И отныне не стало того, кто мог бы защитить бедную маленькую герцогиню!
Верная своей любви, она сделала все ради своего безразличного супруга. Когда для него настали тяжелые времена, когда его бросил в тюрьму уже Мазарини и когда он, будучи одним из руководителей Фронды, вынужден был бежать, она была рядом. Чтобы помочь Конде (старый принц умер, и отныне бывший герцог Энгиенский носил его имя, под которым он и стал знаменитым), его жена пожертвовала всем своим состоянием и самою собой заодно. Ее видели выступающей перед толпой на ступенях городской ратуши, она вместе с другими женщинами наполняла землей корзины, помогая строить укрепления в городе, который поддерживал ее супруга.
Но последнее слово во всех этих событиях все же осталось за Мазарини. Он подписал амнистию для восставших 28 сентября 1650 года, и для Клер-Клеманс ее страшное заточение закончилось. Она уехала в Монтрон. Вдруг, о чудо! Она получила письмо, письмо от своего мужа, письмо, которое она оросила слезами радости: «Хоть и с большим опозданием, но я спешу расцеловать Вас тысячу раз за всю ту дружескую поддержку, которую Вы мне оказали, которая продемонстрировала мне, как несправедливо было мое поведение по отношению к Вам. Но если Вы все же согласитесь жить со мной в будущем, Вы не пожалеете о том, что сделали для меня так много, ибо отныне вся моя жизнь и мое сердце принадлежит только Вам…»
Заболев при работах холодной зимой, Клер-Клеманс слегла от счастья. А когда она выздоровела, сообщили, что ее супруг отправился во Фландрию, и, борясь со слабостью, она пустилась в путь, чтобы присоединиться к нему.
Однако, когда она его увидела, стало понятно, что его письмо – это всего лишь напыщенные и неискренние фразы. Он едва поговорил с ней, а если и приходил к ней по ночам, то не столько любил ее, сколько пользовался ее телом.
Когда Клер-Клеманс возвратилась в Париж, сплетницы начали судачить о том, что мадам принцесса очень скоро станет такой же безумной, как и ее мать. А поскольку частые болезни приковывают ее к постели, милые подружки ее супруга надеялись, что вскоре она вообще освободит для них место. Теперь у несчастной не осталось и капли мужества: зимой супруги жили практически раздельно, на разных концах особняка Конде; летом она отправилась в замок Сен-Мор, тогда как он стал жить в великолепном Шантийи.
Тогда бедняжка начала искать хотя бы какое-то подобие любви… и нашла его у одного слуги по имени Дюваль. Одновременно она испытывала нежные чувства к своему пажу, юному Бюсси-Рабютену, который ненавидел этого слугу. В результате, утром 13 января 1671 года разыгралась страшная драма. Громкие крики разбудили весь дом, и в спальне принцессы нашли Бюсси-Рабютена и Дюваля, дерущихся не на жизнь, а на смерть.
Скандал принял невиданные масштабы! Конде бросился к королю, пытаясь добиться у него разрешения отправить свою жену в Бастилию. Однако Людовик XIV, недолюбливавший Конде, не спешил исполнить его просьбу. Хотя принцессу и выдворили из дома Конде, но, по крайней мере, не для того, чтобы бросить в старую тюрьму. Темницей для нее стал «Замок Рауля», где она содержалась в подобающих ее рангу условиях.
Даже не попрощавшись со своим сыном, Клер-Клеманс покорно собралась в дорогу, особенно не сожалея о том, что покидает своего теперь уже ставшего ей ненавистным мужа.
В Шатору принцесса провела двадцать три года. И только 18 апреля 1694 года Бог наконец сжалился над ней, избавив от существования, которое стало для нее долгой и мучительной Голгофой. Никто не пришел на ее похороны. Она была настолько отрезана от остального мира, что ее семья давно считала ее умершей. Лишь шесть бедняков несли свечи, сопроводив ее до могилы, вырытой внутри ограды замка, ведь, даже умерев, она продолжала оставаться пленницей…
А теперь – несколько слов о замке. Построенный в X веке Раулем де Деолем, он принадлежал Алиеноре Аквитанской, а затем перешел в руки Генриха II Английского. После его смерти королю Франции Филиппу Августу удалось, не без труда, присвоить себе Шатору. Во время Столетней войны гениальный воин Черный Принц сжег город, но так и не смог захватить замок.
Затем, в течение трех веков, поместье и замок принадлежали семейству де Шовиньи, пока в 1612 году их не купил принц де Конде, свекор Клер-Клеманс. Теперь мы знаем, как вел себя его сын, тот самый Конде, который был великим лишь на полях сражений.