Продлёнка
Шрифт:
Ребята пересаживались кто куда хотел, шумели. Писательница их не останавливала — надо людям немного пошуметь после уроков, имеют право.
Тут к первой парте подошёл Денис:
— Ну-ка, подвинься, Грохотова, я тут буду сидеть.
Почему-то ему захотелось на первую парту, поближе к учительскому столу, от которого он всегда старался держаться подальше.
— Подвинься, кому говорю, — и толкает Нину в бок.
— Хитренький, — ответила Нина, но подвинулась. Пусть сидит. Денис — это Денис. Во-первых,
Вот уселся и как заорёт:
— Серый! Давай сюда! Садись со мной!
Не хочет Денис сидеть с девчонками.
Так они сдавливали друг друга на первой парте. У каждого были свои соображения. Писательница не стала их рассаживать: каждый выбирает место сам, у них не урок, а дружеская беседа.
Нина Грохотова была рада, что сидит близко, хотя ей в бок упирался острый локоть Дениса. Мешал этот локоть, ещё мешала беспокойная мысль: как бы Катя Звездочётова не рассердилась на Нину за то, что Денис оказался здесь, рядом с Ниной, а не с Катей. Но тут же Нина постаралась себя успокоить: она же не звала Дениса, Катя должна это учесть. Он сам сюда пришёл. Его не поймёшь, этого шустрого мальчишку, — прыг, шмыг. А что? Чего? Кто ему нравится?
Валя Шушунова шепчет:
— Нина, а Нина! Она, наверное, на любой вопрос ответ знает.
— Почему это — на любой? — встрял Денис. — На любой никто не знает. А если по математике? Ага?
— По математике я сама без неё решу, — тихо отвечает Валя. — Мне про другое.
— А про что? — любопытствует Нина Грохотова.
— Она про всё должна знать, — говорит Валя Шушунова.
«Хитренькая эта новенькая, — думает Нина, — не говорит, скрывает. Ладно».
— Почему это она должна про всё знать-то? — опять прицепился Денис.
Валя отвечает:
— Книги писать много ума надо. И потом, она пожилая, седая уже.
Тут писательница подошла к столу. Она оглядывает все лица. Нина замечает, что писательнице приятно на них смотреть — на скуластенького Дениса, на веснушчатого Колю Ежова, на чёрненькую Катю Звездочётову, на беленькую Женю Соловьёву. На Киру Сухиничеву и Валерку Сиволобова. И вообще — на всех.
Вот сейчас писательница заметит, какая у Нины кофточка и скажет:
«Какая у Нины Грохотовой кофточка. Чудесная!»
Но она вдруг говорит:
— У вас, я вижу, новенькая. Как тебя зовут?
— Это Шушунова, — успевает выскочить Денис. — Валя её звать. Она к нам из своего Свердловска прикатила.
— Примчалась, — сказала Катя Звездочётова.
— Приплелась.
— Пришлёпала-притопала.
Так они пытались резвиться, думали рассмешить писательницу, показать своё остроумие. Но она сказала сухо:
— Не люблю, когда обижают людей. Тем более новеньких.
— Кто её обижает? — прикинулась удивлённой Катя Звездочётова. — Кому она вообще нужна?
Нина думает, что писательница отчитает Катю, но она не отчитывает. Ещё Нина думает, что Валя Шушунова сейчас заревёт, потому что больше всего хочется зареветь, когда тебя кто-то жалеет. Но писательница не стала жалеть Валю, хотя Валя сидит опустив голову. Писательница сразу заговорила о другом:
— Я хочу вам рассказать одну историю. Состояние у вас сегодня спокойное? Шуметь не хочется?
— Нет!
— Расскажите!
Крикнули очень громко. И это, очевидно, было разрядкой. Потом сидели молча, даже Денис не крутился, даже Катя Звездочётова не перешёптывалась с Симой. Все слушали. Писательница рассказывала:
— Однажды я была в гостях, несколько человек сидели за столом, все оживлённо разговаривали. Рядом со мной оказалась женщина, с которой я раньше не была знакома, её звали Валентина Григорьевна. Я обратила внимание на её руки, вернее, на ту, где было кольцо с большим чёрным камнем. Я спросила:
«Это агат?»
В камнях я не очень-то разбираюсь, но знаю, что агат чёрный.
Она ответила:
«Нет, это не драгоценный камень, это сплав. Мне подарили кольцо химики, они сами создали этот сплав. Загадочный получился камень, почти волшебный».
Мне, конечно, стало очень интересно — волшебное кольцо. И не в сказке, а в нормальном, вполне современном доме. Разговор прекратился, все смотрели на Валентину Григорьевну, слушали про кольцо. Люди любят загадочные истории.
Валентина Григорьевна невесело улыбнулась, продолжала:
«Камень меняет цвет в зависимости от настроения того человека, который надел кольцо».
Все зашумели, не поверили. Я тоже не верила. Фантастика какая-то. Но всё вокруг очень реально: скатерть, гости, пирог с яблоками. Хозяин дома говорит:
«Вечно эти женщины что-нибудь выдумывают».
Но Валентина Григорьевна как будто не замечала недоверия. Она была из тех людей, которые не очень озабочены тем, что о них подумают. Сказала про камень, а дальше можете верить, а можете не верить. Но я уже не могла не думать о кольце. Спросила у неё:
«Каким он умеет быть, этот камень? Кроме чёрного?»
«У меня большое горе, — сказала она, — недавно умер мой муж, он был замечательный человек. И камень на моей руке чёрный, как моё настроение. А теперь наденьте его, пожалуйста, вы», — она протянула мне кольцо. Представьте себе, ребята, что было дальше. Я надела кольцо на безымянный палец…
Тут писательница замолчала, и они не выдержали:
— Ну?
— И что?
— Камень-то?
Как всем людям нужны время от времени чудеса! Маленькой паузы не выдерживают — скорее, скорее, давайте нам удивительное, необычное!