Продюсер козьей морды
Шрифт:
Может, Эвелина подумает, что Майкл алкоголик? У пьяниц бывают приступы амнезии.
Я расплатился и вышел на улицу. Нет уж, без крайней необходимости в Центр «Мария» соваться не следует, впрочем, мне туда не надо. Сначала поеду к мужу Зинаиды Семеновны. Или лучше ему позвонить? Зачем мне супруг покойной медсестры? Если Зинаида посоветовала Алине Брин обратиться в Центр «Мария», значит, она была в хороших отношениях с певицей. Сомневаюсь, что у Зинаиды имелись обширные связи в шоу-бизе, наверное, Брин единственная ее подруга из мира кулис. С другой стороны, Мура никогда не видела Подушкина-2, думаю, что Неля,
Я сел на лавочку в небольшом сквере и набрал номер.
– Да! – ответил мужской голос.
– Мне нужен Кирилл, извините, отчества не знаю.
– Я слушаю!
– Так как вас величать по батюшке?
– Константинович.
– Очень приятно, я Владимир.
– Здравствуйте, чем обязан?
– Вы ведь муж Зинаиды Семеновны?
– Она скончалась.
– Я знаю, примите мои соболезнования.
– Спасибо.
– Видите ли, меня берут на место вашей жены.
Из трубки не донеслось ни слова в ответ.
– Мне очень хочется с вами посоветоваться.
– Со мной? – отмер Кирилл.
– Да, да.
– Зачем?
– Вы же знали Алину Брин, можете меня сориентировать, что она за человек? Стоит ли с ней связываться?
– Извините, я ничего не знаю, – промямлил Кирилл.
– Как? А мне сказали, что ваша жена работала у Алины Брин! Слышали имя этой певицы? Звезда шоу-биза! Она дала мне ваш телефон.
– Нет, – прошептал Кирилл, – Зина служила в больнице имени Рычагова, была у них пресс-секретарем. Может, когда-то она и имела дело с Брин, но ни с кем из звезд моя жена не дружила. Не понимаю, откуда эта Трын знает наш номер.
– В больнице Рычагова? – переспросил я.
– Да.
– Зачем лечебнице человек, отвечающий за связи со СМИ? – поразился я.
– Не знаю, – промямлил Кирилл, – но ей там хорошо платили.
– Нет ли у вас координат некоего Подушкина?
– Нет.
– Может, посмотрите в книжке?
– Она в телефоне.
– Замечательно, откройте ее.
– Хорошо, – покорно согласился Кирилл, – но у меня точно этих номеров нет. Впервые слышу о Крын и о Подушкине.
– Я веду речь о сотовом вашей жены.
– Он разбился во время несчастного случая, – еле слышно вымолвил Кирилл, – ничем не могу вам помочь. Извините, я учитель математики, у меня сейчас ребенок занимается, перезвоните через два часа. Хотя зачем? Зина никогда ничего не рассказывала о своей работе.
– Ясно, – вздохнул я.
Отчего я сразу поверил Кириллу? Была у меня когда-то интимная связь с Олей Карабановой. Ее муж Федор был математиком, умнейшим человеком, он заслужил все возможные научные звания, являлся профессором доброго десятка иностранных университетов, обладателем самых престижных премий. Написанные Федором книги составляли целую библиотеку. Но в быту ученый был неадекватен, иногда он называл жену Машенькой и абсолютно не интересовался тем, что происходит дома. Часто к нему в гости приходили приятели, такие же безумные «Эйнштейны», и аспиранты, которые могли целый день решать задачи, напрочь забыв о еде и питье. Очевидно, Кирилл птенец из той же стаи.
– Простите, вы хотели устроить ребенка в больницу имени Рычагова? – внезапно оживился собеседник.
Я мысленно усмехнулся: значит, я не ошибся в своих предположениях относительно учителя. Ведь только что я соврал ему о своем устройстве на работу к Брин, и вот вам вопрос про клинику.
– Зиночка уже не сумеет помочь, – не дожидаясь моего ответа, сказал Кирилл, – но, думаю, вам окажет содействие Петр Мясоедов.
Фамилия отчего-то показалась мне знакомой, от кого-то я ее слышал, причем совсем недавно!
– Обратитесь к профессору, – вещал Кирилл, – он сердобольный человек, никому не отказывает. Зиночка называла его святым с золотыми руками. Хотя, конечно, он не бог, всех спасти не способен.
И тут моя память проснулась. Петр Мясоедов! Его имя упоминалось в газетной заметке, посвященной убийству Александра Сухова. Это он оперировал родную дочь Алины Брин.
Глава 26
Больница имени Рычагова оказалась не новомодным заведением, скорей всего, конгломерат одинаковых, желто-серых корпусов был возведен в начале 60-х годов прошлого века. Тогда в Москве земля не ценилась на вес золота, и клиники для детей окружали роскошным парком. В принципе, это правильно, маленьким пациентам требуется много места для прогулок, свежий воздух сродни лекарству.
Дойдя до хирургического корпуса, я сделал несколько быстрых дыхательных упражнений. Предстояла тяжелая беседа, надо быть на высоте. Многие нити тянутся к этой клинике. Ну-ка, вспомним! Раненую дочь Алины Брин привезли именно сюда, и здесь девочка скончалась. Пресс-секретарем клиники работала Зинаида Семеновна, которая отправила певичку в детдом. А Эвелина, директор Центра «Мария», в разговоре со мной утверждала, что никакой Нины Чижовой в их учреждении не было, да и сотрудниц по имени Аня тоже. Но бдительная Софья Борисовна слышала чужой разговор, Эвелина сказала: «Чижова умерла в больнице имени Рычагова, тело кремировали».
Обратите внимание, снова то же медицинское учреждение!
Я потянул на себя тяжелую дверь и столкнулся с парнем в черной форме.
– Бахилки платные, – сказал он, – в уличной обуви не пускаем.
Я безропотно приобрел пару голубых «калош», натянул их поверх штиблет, выпрямился и увидел на столе, возле которого громоздился охранник, газету. Через всю первую полосу шел жирный заголовок «Алина Брин – реанимация музыкального трупа. Группа „Зонг“ собрала все аплодисменты. Кто стоит за успехом аутсайдеров?»
– Это вы читаете? – спросил я.
– И че? – с вызовом поинтересовался охранник. – Нам не запрещено.
– Я не хотел вас обидеть! Разрешите глянуть на статейку? – попросил я, не отрывая глаз от фото, которое помещалось чуть ниже аршинных букв.
– Купи свою и зырь, – мужик не пошел на контакт, – я за «Треп» деньги платил, бесплатно не дали!
– Это вы из газеты? – спросил женский голос. – Петр Федорович попросил меня встретить журналиста.
С трудом оторвавшись от бульварного листка, я повернулся к худенькой медсестре в безукоризненно белом халате.