Продюсер козьей морды

Донцова Дарья

– Не могу разглашать служебную тайну, – ответил я.

– Еще в первый ваш визит я сказала: в Центре «Мария» творятся безобразия! – воскликнула Софья Борисовна. – К такому выводу я пришла постепенно. Сейчас удивляюсь своей невнимательности. Ведь истории с детьми, которые возвращались назад приемными родителями, случались уже давно. Вот как с Ларисой, например. Документов не оформляли, но уже объявили себя мамой с папой, а потом отказ. Но я не считала это странным, только после истории с Ирочкой забеспокоилась! Чем я могу оправдать собственную беспечность? Лишь тем, что

Неля Самойленкова, мать семейного детдома, о своих делах не рассказывала никому, кроме заведующих, а они в Центре меняются очень быстро! Не успеешь глазом моргнуть – хоп, уже другое начальство. Бывают приятные люди, вот Мурочка, к примеру. А встречаются такие дряни! Нынешняя-то, Эвелина, пройда окаянная! Вы уж узнайте, что там к чему! Может, когда все раскроете, эту «Марию» прикроют и заработает мой садик? Я готова вновь руководить детским учреждением.

До квартиры Муры я добирался около двух часов, сначала трясся в метро, потом пересел на трамвай, следом пришлось воспользоваться маршруткой, а на закуску еще брести пешком с полкилометра. Конечно, тоскливо стоять в пробках, но все же это намного лучше, чем галоп по муниципальному транспорту. Я устал за эти часы, как бегун-марафонец. Наверное, я изнежен и капризен, но в подземке отвратительно пахнет, и там душно. Да и в трамвае не лучше, а шофер маршрутки врубил на полную мощность запись восточных напевов, и у меня начала раскалываться голова.

К дому Муры я доплелся, ощущая себя немощным дряхлым старцем, и с ужасом понял: дама живет в ветхой пятиэтажке без лифта, мне предстоит подниматься по лестнице на своих двоих. Еле-еле сдерживая сердцебиение, я влез на самый верх и нажал на звонок.

– Вам кого? – запищал с той стороны детский голосок.

– Марьям Абрамовну, – стараясь дышать ровно, ответил я.

– Ба-абу-у-ушка-а! – заорал ребенок. – Слесарь пришел!

Загремел замок, и я увидел симпатичную худенькую пожилую даму в цветастом фартуке, сзади маячила фигура девочки, она была в два раза выше и шире Муры.

– Вы ко мне? – прищурилась Марьям Абрамовна.

– Да, – улыбнулся я.

– Навряд ли вы слесарь, – вздохнула Мура.

– Я прибыл от Софьи Борисовны, – расшаркался я, – разрешите представиться, Владимир!

Чужое имя вылетело легко, и я обрадовался, что привык к новой личине.

– Ах, конечно, – обрадовалась Мура, – Софочка предупредила, она только не сказала, по какой причине вы интересуетесь Брин. Софья обожает таинственность, так загадочно прошептала: «Я обязана молчать, он сам все расскажет». Проходите в гостиную, извините, дети вещи разбросали. Хотите чаю? Или кофе? Может, пообедаете?

Под аккомпанемент болтовни хозяйки мы вошли в просторное помещение. Продолжая говорить, Мура стала носиться по комнате, собирая со стульев наваленную одежду и поднимая с пола глянцевые журналы и рекламные листовки. Если бы не лицо, которое сразу выдавало истинный возраст дамы, Мура легко могла сойти за тридцатилетнюю женщину. Фигура у нее была девичья, движения спорые, голос звонкий, и она легко наклонялась, не сгибая при этом коленей.

– Так зачем

вам Алина? – спросила Мура, сев наконец на диван.

– Я пишу книгу о ее судьбе, – мигом солгал я, – вернее, мемуары издадут под фамилией Брин, я всего лишь нанятый издательством «литературный негр», вот хочу собрать побольше материала для работы.

Глава 25

– Боюсь только, я не знаю ничего интересного о певице, – вздохнула Мура, – мы встречались всего один раз.

– А почему Брин пришла именно в ваш приют? – поинтересовался я.

Мура пожала плечами.

– Ее привела в мой кабинет Нелечка.

– Кто?

– Мама семейного детдома, Неля Самойленкова, – зачастила Мура, – великолепный специалист, педиатр от бога, ранее она работала в клинике, заведовала отделением, а затем ушла в приют. Замечательная женщина, вот она и сообщила мне про Алину. У певицы случилось несчастье, погибли муж с дочерью, Брин захотела взять ребенка. Я, естественно, обрадовалась, хорошо, когда дети находят семью. Мы договорились о встрече. А уж кто рассказал госпоже Брин про наше заведение, не знаю.

Софья Борисовна оказалась права: Марьям Абрамовна обладала цепкой памятью и сейчас говорила без остановки.

Накануне визита Алины Мура слегка волновалась. В приют до тех пор никогда не заглядывали столь известные люди. Как вести себя со звездой? Стоит ли ей предлагать чай-кофе? Не обидится ли эстрадная дива, если заведующая нальет ей растворимый напиток? Наверное, необходимо достать парадный сервиз, из которого угощают представителей налоговой инспекции и других проверяющих! Навряд ли Алина придет в восторг при виде пластикового стаканчика. Всякая ерунда лезла в голову Муре, она откровенно боялась скандала, об Алине Брин газеты писали всякое!

Но когда певица вошла в кабинет, Марьям Абрамовна была сражена ее скромным видом и приятным поведением. Никакой звездности, пафосности или истеричности, более того – Алина приехала без толпы сопровождающих и, отказавшись от чая и кофе, мгновенно завела разговор об удочерении.

Мура показала посетительнице альбом, и Брин без колебаний выбрала девочку. Заведующей вариант показался не лучшим, она сказала:

– Лариса сейчас в детской клинике, у нее нервное расстройство. Лучше еще раз изучить снимки. Могу посоветовать Аню Клепикову, это абсолютно здоровая девочка, психически стабильная, с ней не должно возникнуть проблем. Или вот Танечка! Замечательное создание!

– Нет, – твердо отрезала Алина, – только Лариса! Я сразу поняла: это она!

Мура попыталась переубедить певицу, но наткнулась на глухую стену.

– Либо Лариса, либо никого не надо, – заявила Брин, а потом вдруг добавила: – Если вы мне откажете, я найду людей, которые сумеют вас переубедить!

Мура испугалась, газеты рассказывали не только о редкостной вздорности певицы, но и о ее покойном муже – криминальном авторитете.

– Я только рада найти для Лары хорошую семью, – быстро ответила заведующая, – но обязана предупредить вас о подводных камнях. Вот документы девочки, изучайте.