Продюсер козьей морды

Донцова Дарья

– Ты того, да? – повертела пальцем у виска Ольга.

И тут Павел рассказал ей «генетическую теорию» своего отца о «запоминании» женским организмом всех добрачных партнеров.

Рязанова не знала, смеяться ей или плакать, но одно стало понятно: умный, талантливый Павел верит в бред.

– Значит, твоя жена Николетта полностью соответствует всем твоим требованиям? – спросила Ольга после того, как писатель замолчал.

Подушкин кивнул.

– Она дворянка? – не успокаивалась Рязанова.

– В наше время необходимо держать в тайне дворянскую родословную, – пояснил Павел Иванович, – но у Николетты сохранились метрики ее деда

и бабки. Ты слышала что-нибудь об архиве древних актов?

– Да, – подтвердила Ольга, – там хранят всякие документы.

– Я попросил приятеля порыться в книгах, – разоткровенничался Павел, – и он нашел упоминание об Адилье. Род древний, уходит корнями в средневековую Францию. В России появился во время войны с Наполеоном. Один из сыновей маркиза Адилье был ранен во время сражения, его, умирающего, пригрела обедневшая дворянская семья Раевских. Несмотря на тяжелое ранение, Анри Адилье поправился и женился на дочке своих благодетелей. Николетта потомок двух старинных родов. И она до встречи со мной была невинна.

Ольга, которая уже собиралась выложить историю про Раису Суворину, поперхнулась.

– Ты уверен? – подпрыгнула она.

Павел кивнул.

– Стопроцентно. Извини за интимную подробность, мужчине трудно в этом ошибиться. А еще Николетта принесла мне справку от гинеколога.

– Зачем? – изумилась Ольга. – Ты отправил невесту на осмотр, чтобы врач подтвердил наличие или отсутствие девственности?

– Нет, конечно, – махнул рукой Павел, – это была идея Николетты. Не скрою, она яркая, интересная, красивая, возбудила у меня интерес, я стал за ней активно ухаживать, ситуация дошла до интимных отношений. Но тут Николетта твердо сказала: «Я дворянка и в свое время дала родителям клятву не иметь дела с неблагородным человеком. Сохранила невинность и вручу ее только мужу, потому что хочу быть чистой для брака».

Павла поразило это заявление, они с Николеттой проговорили всю ночь, наутро она вместе с ним поехала к гинекологу, зашла в кабинет и вынесла оттуда справку. А в первую брачную ночь молодой супруг убедился: жена до него никому не принадлежала.

– Значит, история про Раису Суворину ложь! – воскликнул я.

Рязанова опустила уголки рта.

– Погоди, Ваня. Я в тот день так ничего и не сказала Павлу о Сувориной, только воскликнула: «Отлично получилось! Ты нашел дворянку, а беременную Нюру прочь!»

– У Кондратьевой и правда есть ребенок, – вздохнул Павел, – но не от меня. Я всегда соблюдал меры предосторожности. Нюра рассказала мне правду. Ее изнасиловал сосед по прежней коммунальной квартире, влез ночью в ее комнату. Вот почему она, не объясняя причины, порвала со мной и, быстро поменяв удобную площадь в центре на жилье на окраине, съехала прочь. В тот момент она не могла говорить об изнасиловании, все мужчины стали ей противны, вот она и сбежала.

Нюрочка была наивна и только через четыре месяца после ужасного происшествия догадалась о своей беременности. Вот так на свет и появился ребенок, которого мать, несмотря ни на что, полюбила всей душой…

– С ума сойти! Почему она не сделала аборт? – ахнул я.

– Ваня, в те годы такую операцию разрешали лишь по медицинским показаниям, – напомнила Ольга Ивановна.

– Знаю, – воскликнул я, – но изнасилование тоже было одним из аргументов для прерывания беременности.

Рязанова горько вздохнула:

– Деточка, обращение в милицию предполагало расследование. Нюру бы затаскали по осмотрам и заставили

давать подробные показания. Представляешь этот ужас? Следователь начнет говорить с соседями, коллегами по работе, потом суд, процесс открытый, на нем надо прилюдно рассказать о своей беде. А народ у нас безжалостный, большая половина на сторону насильника встанет, начнут шептаться, поминать русскую пословицу: «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Да еще жена осужденного мужика примется выть, дети зарыдают! И каково Нюре после этого жить? Вот она и предпочла решить проблему тихо.

– Ясно, – прошептал я. – Значит, ее сына зовут не Иван Павлович Подушкин?

– Нет, – помотала головой Ольга Ивановна, – а я оказалась в тяжелом положении. Николетта как две капли воды походила на Раису. Но ведь Нюра сказала мне, что жена Юрия умерла. Значит, я ошиблась? Рая никак не могла быть девственницей, она жила с братом Нюры и просила звать себя Антуанеттой. Чувствуешь сходство? Обманом выскочила замуж за наивного Юру, кстати, тот тоже говорил о невинности невесты, а затем явилась теща из деревни и правда вылезла наружу. Антуанетта – Николетта. История повторилась! Нетронутая девушка! Дворянка! Почти француженка! И похожа на Антуанетту-Райку, как близнец! В общем…

Ольга Ивановна замолчала, отвернулась к окну и зашмыгала носом.

– Понимаю, – тихо сказал я, – и знаю, что вы предприняли.

Рязанова переместила взгляд на меня.

– Думаю, вы начали расследование, – сказал я, – захотели вывести Раису на чистую воду?

– Верно, дружочек, – прошептала библиотекарь.

– И что выяснили?

Щеки собеседницы приобрели пурпурную окраску.

– Все нормально, – быстро ответила библиотекарь, – Раиса давно скончалась, не волнуйся! Твоя мать Николетта Адилье!

Я вспомнил фотографию женщины в платье с черешнями и вкрадчиво сказал:

– Милая Ольга Ивановна. Я не маленький первоклассник Ванечка, которому известие о лживости матери может разбить сердце. Увы, я намного старше и великолепно знаю цену Николетте. Маменька жадна, готова на многое ради материального благополучия и положения в обществе, она неглупа, но очень любит себя и всегда гордилась своей красотой. В ее доме на каждой стене висят зеркала, в которые Николетта постоянно смотрится. Надо отдать ей должное, она была красива и до старости сумела сохранить привлекательную внешность. Да, сейчас она, конечно, мумия, но это мумия императрицы, а не рабыни-служанки. И еще, Николетта обожает демонстрировать снимки прежних лет, где она хороша собой. Думаю, маменька не знала, что в альбоме Софьи Борисовны осталось ее фото, наверное, было сделано несколько снимков. Один, отрезав бывшего мужа, Николетта забрала, уходя от Кондратьева. Она не смогла расстаться с карточкой, на которой запечатлена молодой и ослепительно красивой, просто стала говорить, что снимок сделан ее родителями. Я теперь уверен: Раиса Суворина и Николетта одно лицо. Ведь так?

Артритные пальцы Ольги Ивановны мяли носовой платок, спешно вынутый ею из кармана.

– Поверьте, – продолжил я, – правда не разобьет моего сердца, и никого она, кроме нас с вами, не взволнует. О Павле Подушкине давно забыли и издатели, и читатели. Я никаких разбирательств устраивать не собираюсь. Что вы разведали о Николетте?

Ольга Ивановна вытерла лицо платком.

– Ванечка, мне не хочется сообщать подробности, они мерзкие. Николетта на самом деле Раиса Суворина. Более того, она имела сестру-двойняшку…