Проект Деметра
Шрифт:
Самер положил ногу на ногу, облокотился на глыбу чуть выше за спиной, и больше рассматривал детту, чем воспринимал ее урок.
Однако женщина быстро закруглилась с вводными и перешла к теме светлых и изначальных, пробуждая интерес и уже не давая ни заснуть, ни заскучать. Она рассказывала о мужчинах, женщинах, детях – особенностях, мировоззрениях, традициях и необходимых ритуалах. Сабибор искренне пожалел, что нет возможности законспектировать лекцию.
– Фантастика, – бросил Шах, слушая уже известное – об особенностях женщин
– … признаки того, что ребенок выбрал мать, стадия первая – слабость, головокружение, приступы жара и озноба, недолговременная потеря слуха и зрения, сжатие мышц, непреодолимая тяга будущей матери к отцу, которого выбрал ребенок, – вещала детта расхаживаясь.
Самара искоса уставился на Шаха, тот насторожился.
– … третья стадия: спутанность сознания, удушье, звон в ушах, потеря ориентации, зрения, судороги. Состояние ухудшения происходит резко, характеризуется отсутствием периодов бодрости и ведет к потери ребенка и гибели матери…
Самара выпрямился, в упор уставившись на Шаха. Глаза в глаза и оба ринулись к стиппу Эрики, подумав одно на двоих.
Детта, смолкла на полуслове, растерявшись.
– Извините, – проблеял Радиш и помчался за товарищами.
Шоэ посмотрела на Табира ища спасения, но тот лишь прикрыл глаза ладонью, стыдясь поведения светлых.
Вейнер буквально откинул Кейлифа от дверей и влетел в комнату. И как на препятствие наткнулся, а на него уже Самер, и оба уставились на Эрику. Лицо красное, мокрое, мечется как в бреду, а саму бьет от озноба, пальцы крючит.
– Мать твою, Шах, что ж ты!…
Склонился над Эрой Самер, по щеке похлопал – взвилась, забило, руками машет и видно – не соображает.
– Ну, что стоишь?! – рыкнул на Вейнера. – Нужно что-то делать!
Тот постоял, с тоской глядя на Эрику – чувство вины нахлынуло и придавило его. Вышел. Радиш на него налетел – отодвинул не глядя – взгляд по округе шарил. Мужчина одно знал – помочь девушке теперь сможет только Эрлан. Если еще сможет.
Лой за мытней стоял, с незнакомцем как обычно, молча, беседовал.
Шах подлетел:
– Лой!
Ухом не повел.
– Эрлан?!
Не то что брат, но и незнакомец не посмотрел. Вейнер Эрлана за плечо к себе развернул, требуя внимания, но слова сказать не успел – тот за шею его схватил к себе притягивая, взгляд жесткий, холодный: "Тебе нужно серьезно поработать над своим поведением!"
– Да? Я поработаю, я так поработаю, – прошипел: какое поведение к чертям? И заорал. – Эре плохо!
– Что?
И вся ярость, вся ревность, обида, холод во взгляде, канули словно не было. Страх в глазах разлился, топя разум. Мужчина ринулся к стиппу. А Шах не смог – сил не было вернуться, потому что понял, что не сможет ни Эрику видеть, ни в глаза брата смотреть.
– Что-то случилось? – спросил незнакомец.
Вейнер отвернулся.
– Значит, виноват, – протянул тот и пошагал за Эрланом.
Шах плечами повел: лишь бы судить, посмотри, какие все правильные нашлись,
Эра металась, не находя себе место, дышать было тяжело, мышцы сводило то все разом, то попеременно, и этой дикой ломке не было конца.
– Эя! Эйорика! – крик в тумане, в мареве плывучем в сознании.
Эрлану одного взгляда хватило, чтобы понять что происходит. Он затряс девушку, заставляя открыть глаза, сообразить хоть на минуту кто она что, и больше не думал правильно ли поступает:
– Эя, нас должны срочно свить. Ты скажешь "да" на помолвке. Ты согласна. После сразу проведем ритуал отцовства и, все закончится. Ты слышишь меня? Эйорика?
Девушка с трудом разлепила веки, смотрела долго, силясь припомнить кто это и понять что говорит. Не смогла.
Эрлан понял, что теряет ее и будущего ребенка – закаменел.
– Видно дитя насмерть вцепилось, – протянул виновато Кейлиф. Лой так посмотрел, что тот отпрянул.
– Стоять! Сюда! – процедил – после и ему, и брату воздаст. После. После… – Бегом за Хелехарном. Лошади за черной стороной скалы. Не теряй время – объясни и сюда. Чтоб мигом обернулся. Лири! – уставился на своего стража. – К Робергану! И пусть хоть что делает, но место для ритуала отцовства к вечеру чтобы было!
Стражи вывалились из комнаты. Самара присел на корточки перед мужчиной:
– Чем я могу помочь?
"Ничем", – бросил, лихорадочно стягивая перевязь, рубаху.
С ума сошел, подумал Самер, чуть отступая. Ему самому было нехорошо от происходящего, горько как-то, сумрачно. А на Эрлана и смотреть страшно – почернел, в глазах пропасть ада.
Меч сбрякал, рубаха улетела к выходу. Мужчина начал расстегивать куртку Эрике, одновременно придерживая бьющуюся в судорогах и стараясь не повредить ей. Стянул, откинул и, подхватив, прижал девушку голой грудью к своей груди, обнял как ребенка.
Все, уехала крыша, – понял Самер, но уйти и оставить их одних не мог.
На удивление Эрике стало легче, она начала затихать, дыхание постепенно выравнивалось. И Эрлан зажмурился, припал лбом к ее лбу:
– Не все потеряно, голубка. Все будет хорошо, все будет.
– Эрлан? – она, наконец, увидела его почти четко. От слабости было трудно говорить, но дышать стало легче и непонятная лихорадка, словно испугалась присутствия изначального – отошла, отпустив и разум и тело. – Что со мной?
Лой вымучил улыбку:
– Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Тебя выбрал ребенок. Нас, Эя. Скоро нас совьют и ты будешь чувствовать себя прекрасно.
– Я больна?
– Это не болезнь, голубка, это… – глупость одних и незнание другой, – хотел сказать, но оставил при себе. – Это ребенок не хочет с тобой расставаться, а ты не хочешь его впускать.
– Как это? Я… не могу… иметь…
– Все уже есть. Тебе только нужно сказать "да". Нужно признать меня мужем, чтобы ребенок признал отцом.