Проект «Геката»
Шрифт:
Додумать до конца он не успел — резкая боль вспыхнула в груди, словно под лопатку вогнали длинный штырь. «Хольгер…» — он вспомнил дымящуюся рану на виске неподвижного сармата. Воспоминания всплывали одно за другим с промежутком в миллисекунду, — вот Хольгер сквозь стекло смотрит, как Гедимина пытают, вот Юпанки с застывшей кривой ухмылкой и чёрный кровавый след, краснеющий по краям, вот огрызки и разлитая красная жидкость на полу… Сармат глубоко вдохнул, задержал дыхание, пережидая приступ, случайно бросил взгляд на контейнер — и его едва не вывернуло прямо на пол.
— Забери, — сказал он Кенену, бросив свёртки в ящик; он старался не смотреть на пищу — ещё немного, и его бы вырвало. — Я не буду.
Он встал и, не оглядываясь, вышел из отсека. Невидимый штырь так и сидел под лопаткой, иногда, при резких движениях, шевелился, и сармат шипел от боли.
Его догнали через пару минут — точнее, нашли сидящим у спуска в трюм. Сармат уткнулся лбом в прохладную переборку и сидел так, чувствуя, как уходит тошнота, и понемногу, по сантиметру, вынимают из груди штырь.
— Атомщик, ты чего? — растерянно спросил Иджес, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Это из-за Айзека?
Гедимин мотнул головой.
— Всё нормально, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Только я не атомщик. И пищу макак есть больше не буду. Не лезет.
23 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»
— Держись, атомщик! — выдохнул Хольгер, просовывая руку Гедимина в «рукав» экзоскелета. — Вот так, подтянись, ноги сюда… Прижмись к спине, мы там поместимся. Ну, давай же, тут скобы…
Сармат, корчась от боли в животе, пытался нащупать скобы, но всё тело сводила болезненная судорога, и металл ускользал из-под пальцев. Хольгер протянул ему руку — и, пошатнувшись, повалился на палубу. Его спина дымилась. Гедимин с глухим воем рванулся к нему — и, не удержавшись на матрасе, скатился и с грохотом врезался в переборку, ударившись головой и плечом. Боль в ушибленной макушке разбудила его окончательно.
— Has-sulesh, — выдохнул он, вытирая мокрое лицо. Руки тряслись. Кто-то шагнул из дверного проёма к нему, заслонив источник тусклого света.
— Гедимин, а Гедимин? — встревоженно прошептал Иджес, опустившись на матрас рядом с ним. — Чего ты? Больно?
— Сон… — неохотно ответил сармат, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он вспомнил, что отсек Иджеса далеко в стороне, и досадливо сощурился.
— Я всю палубу разбудил?
— Вот нашёл о чём думать! — сердито прошептал Иджес. — Я просто решил посмотреть, как ты. А ты метался и стонал. Гребучие макаки!
Он встал, снял с плеча что-то длинное и уложил у переборки, там, где между матрасом Гедимина и стенкой был узенький проём. В изголовье он бросил подушку.
— Ложись, атомщик. Надо спать, — прошептал он, укладываясь вдоль переборки. — Может, со мной тебе будет спокойнее.
Гедимин изумлённо мигнул.
— Иди к себе, — тихо сказал он. — Ты работаешь. Должен нормально отдохнуть. Я, может, всю ночь буду метаться.
— Вот это мне и не нравится, — проворчал Иджес. — Ну чего ты сидишь?! Выпей воды и ложись. Замечу, что мечешься, — разбужу. Может, так мозгу надоест гонять по кругу одно и то же.
Будить пришлось скоро — не прошло и получаса, как проснувшийся Гедимин увидел над собой испуганное лицо Иджеса.
— Атомщик, не надо грызть руку. Ты уже до крови прокусил…
Гедимин посмотрел на кулак, прижатый к груди. Сбоку в самом деле были неглубокие кровоточащие ранки. Сармат досадливо зашипел и отвернулся к переборке.
Что ему снилось потом, он не запомнил. Иджес будил его ещё четырежды. В последний раз Гедимин проснулся сам, и вроде бы не от кошмара. Механик спал рядом с ним, положив локоть поверх подушки и уткнувшись в него лицом. Светлая кожа поблескивала в неярком свете из коридора. Гедимин огляделся и нашёл одеяло — у себя в ногах, сбившееся в бесформенный ком. «А его одеяло — под ним,» — понял сармат. «Матрас в ту щель не пролез бы.» Он снова взглянул на одеяло, на свои руки, покрытые испариной, и досадливо сощурился. «Мартышечьи вещи…»
Он прикрыл одеялом спящего Иджеса и снова лёг, проваливаясь в сон. Холодный зелёный свет уже лился ему навстречу. Впереди сияли топливные сборки, выстроенные полумесяцем, и нитевидные щупальца трепетали над ними.
24 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база «Маккензи»
— Джед, так не пойдёт, — сказал, недовольно щурясь, Кенен. Он вместе с Иджесом отловил Гедимина в пустом коридоре. Тот, прервав тренировку, нехотя поднялся с палубы и удивлённо мигнул.
— Что не так?
— Да я не про твои кувырки, — сердито сказал Кенен. — Тренируйся как хочешь, только не надорвись. Я про твои кошмары. Иджес говорит, что ты вторую ночь подряд бьёшься, как в агонии. Вон, головой ударился…
Гедимин пощупал свежую ссадину чуть ниже макушки и досадливо сощурился.
— Это к вечеру заживёт.
— Ну да, а что ты будешь делать ночью? — Кенен смерил его недовольным взглядом. — Так не годится, Джед. Я скажу Питеру. Эа-мутации у тебя нет, но с головой что-то неладно.
Иджес молча заехал ему кулаком под рёбра, и Кенен, не ожидавший подвоха, вскрикнул и схватился за ушибленный бок.
— А то у тебя было бы ладно — после каторги и полугода пыток!
— Ис, уймись! — Кенен отступил к переборке. — Я ничего обидного не сказал. Джеда нужно лечить, только и всего.
— От чего лечить? От того, что у него на глазах убили… — Иджес взглянул на Гедимина и осёкся.
— Джед, смотри, — Кенен указал на что-то на другом конце коридора. — Видишь?
По коридору медленно полз робот-уборщик, оставляя за собой широкий влажный след. Гедимин пожал плечами.