Проект «Геката»

Токацин

— Эй, парни, — зашевелился в своём углу Кенен. Договорить он не успел — Линкен, резко развернувшись, «прожёг» его свирепым взглядом.

— Маккензи, держи рот закрытым.

— Я молчу, Лиск, — сармат поднял пустые ладони; улыбка в этот раз получилась совсем кривой. — Но ты обещал…

Линкен фыркнул.

— Да, эти ваши проекты… Последняя надежда! Подлизаться к макакам и взорвать их изнутри… Или просто подлизаться, а, Маккензи? Ты у нас любитель мартышек…

Гедимин ткнул его кулаком в бок.

— Отстань от Маккензи. Без него я вообще не знал бы, что ты жив.

Линкен протяжно вздохнул.

— Этот комок слизи нашёл тебя в марте. И молчал, как убитый. Я позавчера силой вытряхнул из него, где ты, и что с тобой было… Это всё правда, атомщик? Про Хольгера и Константина… и что ты не сдал им флот?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Флот у них. Но летать он не будет. Знаешь, как они сейчас взлетают?

Линкен кивнул.

— Наслышан. С тем же успехом могли бы таскать корабли на буксире. Хвалятся трофеями…

Он жестами отдал указания одному из солдат, и тот, взяв с собой ещё двоих, ушёл.

— Ты уже строишь реактор? Я припас для тебя кое-что с Ириена. Мы тут пробуем перерабатывать, — Хильдир и Эверис построили установку…

Гедимин вздрогнул и пристально на него взглянул.

— Перерабатывать ирренциевую руду?!

Линкен ухмыльнулся.

— Её. На ирренций, на ипрон и кеззий… Немного для себя, больше для проекта. На ракеты она не годится, — приходится ходить к Маккензи.

— Зачем тебе ракеты? — запоздало насторожился Гедимин. — Война же закончилась…

Линкен досадливо сощурился.

— Не для меня, атомщик. Сдамся — убьют на месте. И их, — он кивнул на оставшихся часовых. — Всех, кто со мной. Мы вне закона в двух галактиках. Без ракет мы давно были бы мертвы. Ирренций… полезное всё-таки вещество вы тогда открыли.

Он замолчал. Гедимин смотрел на тёмный монитор. Мысли вспыхивали и тут же гасли. «Хольгер и Константин мертвы. Линкен — пират, вечный изгой. Я… меня вообще нет. А ирренций… да, ирренций. Всё, что осталось…»

Он поднял на Линкена тяжёлый взгляд.

— Я ещё… не приступал к реактору, — нехотя признался он. — После Сокорро… мозг немного… испортился. Я… Пусти меня к своим реакторам. Посмотрю, что я делал тогда. Может, так лучше пойдёт.

Линкен положил руку ему на плечо и несколько секунд молчал, глядя ему в глаза.

— Даже так… — тихо проговорил он. — Маккензи не сказал мне, что тебя настолько… изувечили.

Забытый всеми Кенен громко фыркнул.

— Чем ты слушал, капитан?! Я говорил — он даже уборщика починить не мог! Ему спалили мозги, по черепу размазали!

Взрывник молча показал Кенену кулак и снова взглянул на Гедимина. Его радужка стала тёмно-серой, почти чёрной.

— Пойдём в реакторный. Хильдир будет рад, что ты… Только сначала… — он говорил с трудом, будто слова застревали в горле. — Покажи. Покажи, что с тобой сделали. Шрамы… Кенен говорит — их много. Я хочу взглянуть.

Гедимин, недовольно щурясь, коснулся пластин на животе, но рука дрогнула — и броня вскрылась сверху донизу, удержавшись только на конечностях. Линкен молча смотрел на тёмно-серую полосу на шее, на зарубцевавшуюся «сетку» на груди — едва заметный след щелочного ожога; потом протянул руку и тронул пальцем шрам под рёбрами — там, где операционные швы наложились на грубые рубцы от порезов.

— Так… — его лицо окаменело. — Сокорро, купол Альбукерке?

Гедимин кивнул и резко провёл ладонью по скафандру, смыкая пластины. Он был рад, что «осмотр» закончился, — ему было не по себе под пристальным взглядом Линкена.

— Идём, — кивнул ему Лиск. — Пойдём в реакторный.

Едва они вошли в отсек, сармат-реакторщик шагнул им навстречу, вскинув руку с широко расставленными пальцами, и застыл. Гедимин недовольно сощурился на Линкена — «зачем было такое придумывать, только зря отвлекать на ритуалы…» — но внезапно понял, что оператор приветствует вовсе не капитана.

— Heta, — слегка улыбнулся Линкен. — Мы тебе не помешаем. Атомщик хотел заглянуть в реакторы…

Гедимин быстро осмотрелся. Следы повреждений были и здесь — дошло даже до пробоин во внешнем корпусе, но всё было тщательно заделано. Вместо хлипкого, ломающегося при каждой встряске кресла перед щитом управления поставили сидение пилота, снятое со старой «Гарпии», — его пришлось когда-то чинить, но оно не рассыпалось на куски. Вход в активную зону снаружи прикрыли защитным полем; Гедимин так не делал, но ничего против не имел. Поле не рябило — корпуса реакторов остались герметичными.

…Он закрыл за собой люк и остановился между сияющими полумесяцами активных зон — и долго смотрел, как стремительно вращаются роторы, и как по их тёмно-синим бокам бегут зеленоватые блики. Под шлем медленно, одно за другим, просачивались невидимые тёплые волокна, постепенно разогреваясь и сплетаясь на коже в причудливые узоры. Сармат не обращал на них внимания. Он смотрел на реакторы.

Им тоже доставалось в битвах, — два малых ротора треснули, один, по-видимому, собирали по кусочкам, восемь твэлов были заменены самоделками из ириенского металла и «горели» вполсилы, так и не вступив полностью в реакцию, один из них заметно грелся. Гедимин шёл вдоль светящихся колонн, осторожно гладя их кончиками пальцев. «Состав топлива…» — он покосился на включённый анализатор. «Материал оболочек… формула ферка… А вон там — линзы прожигателя. Видимо, были расколоты, — отливали заново…»

Линкен и Кенен ждали его в дезактивационной камере, по щиколотку в растворе меи. Они успели что-то между собой обсудить, и теперь взрывник ухмылялся, а Кенен сердито щурился.

— Один твэл греется, — сказал Гедимин, подставив руки под брызги меи. — Нельзя его так оставлять. Дай мне, я на базе переделаю.

Сарматы переглянулись и зафыркали, с трудом сдерживая смех.

— Вот это я называю «регенерация», — ухмыльнулся Линкен, хлопнув Гедимина по плечу. — Никакие макаки не оттащат тебя от реактора! Здорово, что мы снова работаем вместе, атомщик. Не хочешь ко мне на корабль?