Проект «Геката»

Токацин

— Почему не проверил у себя? — настороженно сощурился Гедимин.

— Тесно, — развёл руками Айзек. — У тебя реактор просторный. А он ещё не очень уверенно стоит на ногах. Вдруг что зацепит…

Гедимин хмыкнул.

— А у меня — пусть цепляет?

Не дожидаясь ответа, он тронул переключатели и потянулся к рычажкам.

— Запускаю, — предупредил он, покосившись на Иджеса. — Никто не выходит?

Иджес не двинулся с места.

— Выйду, когда откроется люк, — он кивнул на защитное поле. Под его лицевым щитком неярко горел жёлтый светодиод — излучение внутри скафандра было в норме. Такой же огонёк Гедимин заметил под шлемом Дагфари.

Айзек занял место Гедимина за пультом; Иджес вышел, напоследок жестом попросив Дагфари быть осторожнее. Ремонтник снял защитное поле и отодвинул крышку люка. Синевато-зелёный свет ударил ему в лицо — реактор работал, и стержни светились ярко. Ротор только-только сделал первые обороты, и ещё можно было пересчитать их, не вглядываясь, но его ровный гул уже наполнил весь отсек. Гедимин вслушался в шум насосов — борная кислота уже текла по трубам, соединяющим отдельные твэлы в одну гигантскую кольцевую сборку.

— Tza, — ремонтник легонько подтолкнул Дагфари в спину. Он пропустил филка вперёд, и тот нехотя шагнул внутрь и остановился, завороженно глядя на светящиеся твэлы.

— Это неопасно, — Гедимин провёл ладонью по ближайшему кожуху, следя за тем, как его пальцы поглощают излучение, и на стены падает размытая чёрная тень. — Потрогай.

Дагфари судорожно сглотнул, на мгновение поднёс руку к твэлу и тут же её отдёрнул. Гедимин удивлённо мигнул.

— Они холодные, — он щёлкнул пальцем по анализатору, показывавшему, что воздух в активной зоне едва-едва нагрелся до тридцати градусов. Дагфари не шевельнулся.

Пожав плечами, Гедимин прошёл сквозь кольцо твэлов и остановился перед ротором. Пока они топтались на пороге, вал набрал обороты. Его вращающаяся поверхность казалась неподвижной и гладкой, сармат едва мог разглядеть слабое движение.

— Это не трогай, — сказал он Дагфари, остановившемуся в проёме за его спиной. — Размажет.

Он не сразу вспомнил, что филк не потрогает вращающуюся поверхность, даже если очень захочет, — она была над головой Гедимина, под управляющей дугой, а два метра её высоты прикрывал неподвижный обсидиановый щит.

— Ипрон не пропускает омикрон-кванты, — сармат, развернувшись к обсидиановому цилиндру спиной, обошёл ротор по кругу, наблюдая за тем, как зелёный свет слегка тускнеет. — Так можно ослабить взаимное облучение. Твой скафандр — аварийный запас ипрона. Такой ходячий управляющий стержень.

Дагфари судорожно сглотнул. Ему было не по себе, и это чувствовалось даже сквозь тёмный щиток на его глазах. Гедимин покосился на него — сквозь затемнённую пластину просвечивал жёлтый огонёк, излучение внутри скафандра по-прежнему было в норме.

— Уходим, — он указал филку на закрытый люк за его спиной. Тот сделал большой шаг назад и уже у самой крышки развернулся и выбрался наружу. Гедимин ненадолго задержался внутри; когда он вышел, Дагфари сидел под цистерной с борной кислотой и тяжело дышал.

— Тебе плохо? — встревоженно спросил ремонтник. Защитное поле уже прикрыло люк, и дозиметр показывал, что излучение наружу не просачивается. Дагфари слабо качнул головой и с трудом поднялся на ноги.

— Спасибо, что пустил, — кивнул Гедимину Айзек, выбираясь из кресла. — Идём, Дагфари. Тебе надо отмыться.

Он достал дозиметр и проверил филка с головы до ног.

— Твэлы не трогал?.. Ладно, пойдём дезактивироваться. Гедимин, ты ещё тут будешь?

— Я только начал, — отозвался сармат. — Выберусь через полчаса.

Можно было начать эксперимент сразу — ничего опасного в нём не было, но Гедимин медлил, пока его отсек не закрылся снаружи. «Вибрация,» — он передвинул два рычага, встряхивая демпферы под реактором и внимательно следя за нейтронным излучением. Слабый выброс был тут же поглощён, не успев зацепить соседние твэлы и набрать силу. Сармат довольно усмехнулся и отдал команду на переход в режим пульсации.

В следующую секунду он лежал у переборки, на которой остался чёткий отпечаток его спины, и шипел от боли. Голову он успел пригнуть; край шлема ударил его по загривку, но шея, судя по тому, что руки и ноги двигались, была цела. Перед ним горела зелёным огнём яма с рваными краями. Расплавленная палуба стекала вниз, застывая неровными сосульками. Они мигали красным, постепенно остывая в потоке поднимающегося пара. Гедимин посмотрел вверх — из потолка аккуратным кольцом торчали управляющие стержни, приколотившие к обшивке отсека электромагнитную дугу. Оборванные провода ещё искрили.

— Sahasu, — выдохнул ремонтник, поднимаясь на четвереньки и подползая к краю пролома. Реактор перестал существовать. Иссиня-чёрная лужа, растёкшаяся на дне активной зоны, не светилась, зато вся округлая «чаша» горела зелёным огнём, и уже невозможно было определить, где там твэлы, а где — ротор.

Услышав запоздалый вопль сирены, Гедимин досадливо сощурился, но тут же понял, что это не аварийный сигнал, — автоматика сообщала, что кто-то ломится в отсек. Он попытался встать и ему это даже удалось — как ему показалось, почти сразу. Он как раз успел увидеть «жало» лучевого резака, вскрывающего входной люк.

— Гедимин? — Айзек протиснулся в узкий проём и резко выдохнул, глядя на проломленную палубу.

— Авария, — Гедимин, досадливо щурясь, потёр ушибленное плечо. Спина пострадала сильнее, чем ему показалось сначала, — тут не было хрупких рилкаровых стен, готовых принять энергию взрыва на себя.

— Hasukemesh, — выдохнул Айзек, разворачиваясь к нему. — Живой? Идти можешь?

В камеру дезактивации Гедимин вышел своими ногами; по туннелю он пробирался с помощью Иджеса. Айзек обогнал их, чтобы втащить сармата в люк. Тот недовольно щурился — он мог идти и даже мог подтянуться на руках, но тело реагировало на команды мозга непривычно медленно и не всегда правильно.