Проект «Геката»

Токацин

— Реактор, — прошептал он, отползая от люка и укладываясь на палубу. Сидеть было больно.

— Айзек, дезактивация… скажи Амосу…

Десять минут и много беготни и шума спустя Гедимин, уже без скафандра, был сгружен на матрас в «больничном отсеке» — том помещении, куда его, изувеченного в Сокорро, привезли когда-то с космодрома. Отсек до сих пор не заняли, матрасы лежали там, и сармат даже узнал одеяло. Иджес сел рядом с ним на край матраса, посмотрел на свёрнутую ткань и прикрыл Гедимина по лопатки. Сармат лежал на животе и думал, недовольно щурясь, что раньше регенерация шла быстрее.

— Мать твоя пробирка, — пробормотал Кенен, разрезав комбинезон на спине и руках Гедимина. Остатки плотного скирлина упали на матрас, и сармат подумал, что надо будет их убрать… когда-нибудь, когда спину перестанет ломить.

— Я звоню Питеру, — сказал Кенен, выпрямляясь. Гедимин зашевелился.

— Не звони. Дай мне два дня. Это просто ушиб.

Кенен быстро шагнул в сторону, на ходу тыкая пальцем в передатчик.

— Пит, ты очень занят? У нас большая проблема…

…Человек убрал пульверизатор и выпрямился. Гедимин лежал неподвижно, чувствуя, как немеет подмёрзшая спина. Это была уже вторая порция анестетика — первую Питер дал ему перед осмотром.

— Покой и неподвижность, — сказал Фокс, повернувшись к Кенену. — Мелкие отломки сейчас держатся внутри мышц. Через пару дней они соединятся с позвонками. Ещё через два дня Гедимин сможет встать. Две-три недели травма будет напоминать о себе. Если бы вы отдали его в госпиталь, где есть медкапсулы…

Кенен покачал головой.

— Тут ему будет спокойнее. Мы присмотрим, чтобы он не бегал. Спасибо, Пит, я уже не знал, что делать.

— Взаимопомощь, — едва заметно улыбнулся человек, сменив медицинский респиратор на уличный. — То, что сделало людей людьми. Довольно неприятная травма, Гедимин, но вам сильно повезло, что спинной мозг не пострадал. Отдыхайте. Я зайду к вам в пятницу, посмотрю, как идёт заживление.

Гедимин закрыл глаза, но задремать не успел — вернувшийся Кенен сел на край его матраса с протяжным вздохом.

— Джед, ошибка генетиков! Честно, я не представляю, чем думали те, кто тебя клонировал. Где мозг?!

Ремонтник ничего не ответил. Теперь, когда за спину можно было не волноваться, он вспомнил о реакторе — и под рёбрами заболело так, что он стиснул зубы. «Взрыв… Что?! Омикрон-реакция? Хлопок? Слишком мощный взрыв… ротор в лужу… нет, не хлопок… другое… Микропрокол? В теле ротора… если так, то сходится… но откуда линзы? Обсидиан? Исключено… проверял…»

— Эй, Джед, ты меня слышишь? — Кенен ткнул его пальцем в неповреждённую часть предплечья.

— Уйди, — отозвался Гедимин, не открывая глаз. «Микропрокол,» — пульсировало в мозгу. «Где линзы? В роторе? Смещение тяжёлых металлов в вязкой массе… Или нет? Бор? Не активируется… Радиоактивный бор? Жидкая линза? Датчики на управляющей дуге… надо сказать Айзеку…»

— Я говорю — теперь ты свернёшь свои дурные эксперименты? — повторил Кенен, пытаясь заглянуть сармату в глаза. Тот поморщился.

— Надо восстановить. Реактор… Ирренций весь там. Ферк… Всё можно собрать. Я его восстановлю. Надо понять, что случилось. Эта конструкция… она явно не безопасна…

24 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Едва медик ушёл, Гедимин, не обращая внимания на злое шипение Кенена, поднялся с матраса. Спина при резких движениях ещё ныла, но все отломки, как сказал врач, легли на место и приросли, — ходить было можно, и сармат больше не собирался лежать.

Айзек был на смене в отсеке управления, Иджес уехал на космодром, — проводить Гедимина к реактору было некому. Он добрался сам, хотя пару раз, отвыкнув ходить, прислонялся боком к переборке для небольшой передышки. Кенен, хоть и обещал, всё же не тронул ни замаскированный люк, ни туннель за ним, и реакторный отсек был на месте.

Войдя внутрь, Гедимин остановился — палуба обрывалась в считанных сантиметрах от его пальцев. Её края после того, как сармата уволокли, оплавились ещё немного, и непрочная кромка обвалилась. В отсеке всё было, как в день аварии, — никто не выдернул стержни из потолка, и ирренций, размазанный по переборкам, всё так же ярко светился. Гедимин досадливо сощурился.

«Тут тебе не «Геката»,» — напомнил он себе, отгоняя воспоминания о работе на Ассархаддона. «Тут ты сам — и конструктор, и инженер, и ликвидатор…»

Он посмотрел на уцелевшие распылители меи — они так и не сработали в тот день — и покачал головой. Пока не было смысла тратить мею — остатки реактора можно было сгребать в ящик лопатой вместе с верхним слоем обшивки. Крышка люка активной зоны уцелела, хоть и погнулась; сармат прислонил её к переборке и спустился в проём. Он случайно наступил в лужу ферка и почувствовал, как горячая масса проседает под ногой.

«Тридцать тонн…» — он вспомнил, как отливали такой же ротор в «Койольшауки», и поморщился. «Ничего. Всё равно собирался нарастить диаметр.»

02 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Тридцать тонн ферка — остатки расплавленного ротора — застыли одним бесформенным куском, со стороны похожим на грибовидное облако мощного взрыва. Когда Гедимин резал его на части, тёмно-синяя масса внутри ещё сохраняла пластичность. Он выносил ферк в цех по кускам и складывал под защитный купол. Рабочие следили за ним с опаской; краем уха сармат услышал что-то про ядерный взрыв и поморщился — Кенен, как водится, не удержал язык за зубами, и по базе снова поползли нелепые слухи.

Гедимин, чтобы не нагружать больную спину, носил ферк понемногу, по полтонны, по возможности используя тележки. В развороченном отсеке стояла передвижная система блоков — с её помощью сармат поднимал обломки. Светиться помещение перестало ещё позавчера — весь ирренций был извлечён и вычищен из переборок; теперь нужен был фонарь — взрыв порвал кабели, и отсек обесточился.

— Отнять у Джеда реактор? — услышал сармат голос Кенена, когда возвращался в цех с очередным куском ферка. — Мне ещё жить не надоело. Да, я вот тоже так думаю. На эа-мутацию проверять бесполезно — он всегда был таким.