Шрифт:
Рецензия на роман Виталия Домбровского
Помрачение небесного света, затмение Бога – вот действительная особенность того часа истории, в котором мы живём.
Слова Мартина Бубера, философа, историка религии, президента Израильской академии наук (1960–1962) относятся не только к мигу истории – здесь и сейчас, но, пожалуй, ко всей истории человечества. Что такое история, если не бесконечная череда соблазнов со дня грехопадения первых людей?
«Будете как боги…» с удивительной последовательностью этот соблазн раз за разом пленяет умы «гениальных сумасшедших», от докторов – Фауста и Франкенштейна, до инженеров и властителей дум с тысячами адептов. Полагаясь
Роман Виталия Домбровского «ПРОЕКТ ‘HYDRA SAPIENCE’» – ответ на эти вопросы. Но у читателя возникают новые: Почему мужество приемлет случайность и игнорирует зависимость от всего конечного? Отчего без мужества никакая жизнь невозможна? Да и вопрос о Боге, – напрямую или прикровенно в разных аспектах затрагиваемый в романе, – не вопрос ли это, в свою очередь, о мужестве? Вопросы – спутники человека разумного на протяжении всей истории мысли.
Роман «ПРОЕКТ ‘HYDRA SAPIENCE’» полифоничен.
Любитель приключенческого романа с динамичным и интригующим сюжетом, несомненно, получит удовольствие. Роман «цепляет» с первых фраз, каскад действий героев первого и второго плана, перемещения во времени и пространстве удерживают интерес читателя до последней страницы.
Те, кому важна «документальная основа» в описании процессов генной инженерии, в картинах технических и архитектурных сооружений в пост-катастрофический период истории Земли, рациональное зерно в установившихся хитроумных и подчас загадочных системах социальных отношений, увидят, что автор действует строго в параметрах научно-фантастической достоверности. Причём, делает это талантливо и изобретательно.
Также не обойдён вниманием читатель, ищущий философскую глубину и метафоричность.
И – возраст, автор учёл и эти параметры: различные эпизоды окрашены в соответствующие тональности юмора, притчи, стремительного действия, эротики, пейзажной лирики…
Виртуозная оркестровка произведения со сложным переплетением разно-пространственных и временных сюжетов и литературных стилей порой кажется слишком тщательной. Автор касается темы тоталитарного государства, в широком смысле – любого общества, в котором доминируют негативные тенденции развития.
Если коротко, канва романа – это попытка решения проблемы обезопасить Землю от хаотичных хищнических и милитаристских устремлений человечества путем создания Гидры – земного божества, контролирующего человеческий разум. Если ещё короче, сделать хаос управляемым.
Время и место/места действия «ПРОЕКТА ‘HYDRA SAPIENCE’» основательно продуманы и «прожиты» автором. В роли «сумасшедшего учёного», решившего спасти мир – «разобраться со всем этим бардаком!» – явлена женщина, гениальный генетик Верочка. Она удачлива и обаятельна в своей профессиональной одержимости. Некоторая недосказанность в отношении её внутреннего облика и пунктирно намеченная линия судьбы лишь усиливают интерес к героине. В этом можно усмотреть намёк, условное предложение читателю «соавторства», измышлений о предыстории романа, о своеобразном «портрете художника в юности». Почему нет?
Приглашённая в секретную лабораторию Министерства обороны Израиля, пусть и под оком «Моссада», героиня получает карт-бланш в создании разумного биологического существа. Успехи не дают ей повода задуматься о нравственных последствиях эксперимента.
«И благословила Верочка этот седьмой день, и осветила его баночкой холодного „Туборга“, усевшись удобно в своем кожаном троне перед экраном ультразвукового монитора в окружении нескольких сослуживцев и дежурных офицеров, столпившихся посмотреть, как у быстрорастущего эмбриона Гидры пульсируют чёрными пузырьками все три её шестикамерных сердца…»
Когда же у Верочки – «богини-Матери» возникли сомнения относительно блага тотальной зависимости человечества от её детища, существа неограниченных телепатических возможностей и внушения, она уже не в состоянии была что-либо изменить.
В результате планетарного потопа, следствия смещения земной оси, изменения всё же происходят. Возникла новая география и новая островная цивилизация. В ней, спустя столетия после сотворения Верочкой Гидры, разворачивается захватывающее действие.
Цивилизация новая, но стержень её неизменно старый – война. Даже книги да чудом сохранившиеся издания той старой электронно-нефтяной цивилизации, с уже едва заметным гуманитарным мерцанием, даже они служат войне. В книгах прошлого новые изобретатели отыскивают секреты пороха и подводной лодки.
Город воюет с Югом. Государство, общество, семьи – всё содержится войной и всё содержит войну. Солдаты, а это в сущности дети, обречены воевать сами с собой. Прибыв на линию фронта, они вдруг узнают, что они – гладиаторы, а их десятники не командиры им, а надсмотрщики. Гидра так отбирает лучших, а Город извлекает финансовую выгоду, получает от неё золото. Золото за детей, обречённых на «героическую смерть» во славу Города.
Есть в романе герой по имени Пёс, описывающий историю зарождения и жизни Гидры и попутно повествующий о собственной судьбе эмигранта. В «прошлой жизни» Пёс – выдающийся врач-невропатолог в Москве, обожаемый пациентами-детьми, востребованный, с хорошей зарплатой. Словно под воздействием некоей «гидры нейро-лингвистического программирования» он оказывается в «Ковчеге», якобы призванном спасти избранных от прогнозируемого потопа (что-то тысячу человек?), и отправляется в Израиль. Здесь в «новой жизни» он работает сиделкой, меняет памперсы дедушке-паркинсоннику. Непривычно. Но не только это представляется странным для «русскоязычного мозга» героя на исторической родине.
«Запела где-то депрессивным окуджавским голосом заикающаяся пластинка про „До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад“ и пригрезился вдруг Псу в колонне уходящих на войну пацанов его собственного Малыша крутой затылок и его Малыша широкие борцовские плечи.
(…) Космический холод мгновенно пронзил подсознание и опустил Пса на землю.
Он всегда был чувствителен к теме детей, он всегда был чувствителен к теме войны. И он никогда не боялся за себя, он всегда боялся за всех.
И тогда он понял, почему он обижен на Израиль. Потому что Израиль воюет руками своих детей.
А дети не должны умирать раньше отцов».
Так герой думал уже в «следующей жизни», находясь в Канаде.
Виталий Домбровский обрывает роман в момент, когда повествование начинает принимать законченную форму, когда выявляются смыслы, когда вопросы в силу художественной логики повествования уже готовы превратиться в ответы. Автор даёт понять, что произведение должно строиться как ясная система значений, но само значение может быть уклончивым. Сюжетные переплетения свиваются в намечающийся узор, определить законченную форму которого – дело читателя.