Проект Каин. Адам
Шрифт:
— Ага. Вот эти слова мне сейчас и вспомнились. Наверное, они принадлежали какому-нибудь знаменитому восточному философу или мудрецу, хотя какая сейчас разница?
— Наверное, никакой, — Сергей улыбнулся. — Слушай, ты мне напомнила! Открой-ка бардачок, я там нашел кое-что.
— И что же? — Аня щелкнула замком, подняла крышку и ей на колени упала кассета для магнитолы. Она с любопытством посмотрела на выцветшую от времени обложку и звонко рассмеялась.
— Господи, ну и вкусы были у водителя этой колымаги! — смеясь, она показала ухмыляющемуся Одинцову картинку с нарисованными на ней героями мультфильмов. — Мультики!.. Песни из мультиков, Боже мой!.. Смотри, Бременские Музыканты, Кот в Сапогах… Буратино…
— Включай, послушаем, хоть какое-то веселье, — тоже смеясь, ответил Сергей. Впервые с тех пор как они впопыхах убежали из Санатория, он чувствовал, как темный полог тоски, накрывший сердце, поредел, пропуская солнечные лучи.
Аня вставила кассету, нажала на кнопку воспроизведения и замерла.
— Слушай, может он не… — но тут заиграла музыка и она замолчала, завороженная чарующими звуками. Девушка сидела, глядя на бегущую под колеса дорогу, и улыбалась, слушая веселые песни из мультфильмов своего детства. Несколько минут спустя Сергей взглянул на нее, собираясь что-то сказать, но тотчас закрыл рот и снова уставился на дорогу, смущенный.
Аня улыбалась и плакала, вслушиваясь в музыку мертвого мира.
Сергей остановил машину на небольшом холме и вздохнул. Все так, как он и думал. Черт побери! Мужчина в сердцах хлопнул себя по колену, задремавшая Аня вздрогнула и открыла глаза.
— Что случилось? Почему мы остановились? Ох… — воздух вышел из ее груди протяжным выдохом. Она прижала пальцы к открывшемуся рту, словно боясь закричать. Ее широко открытые глаза, не моргая, смотрели вперед, на то, что лежало под ними в гаснущих лучах солнца.
Сергей открыл дверь, спрыгнул на землю и пошел к кузову, постоянно оглядываясь через плечо на картину, открывающуюся с холма. Он подошел к заднему борту и нетерпеливо ударил по нему несколько раз.
— Что такое? Почему стоим? — Мишка щурился на неяркий вечерний свет.
— Спускайтесь. Вам надо на это посмотреть.
Ничего больше не говоря, он отошел обратно, к кабине. Аня тоже выбралась наружу и теперь стояла метрах в пяти перед машиной и смотрела вниз, обхватив себя руками и едва заметно дрожа. Одинцов подошел к ней и, не особо задумываясь над тем, что делает, просто повинуясь импульсу, обнял ее за плечи. Девушка благодарно взглянула на него, попыталась улыбнуться, но ничего не вышло — губы тряслись так, будто она стояла на ледяном зимнем ветру.
— Господи… неужели… неужели и здесь то же самое?
Сергей не ответил — какой смысл отвечать раз и так ясно? Позади раздался изумленный возглас Мишки, но они не обернулись. Мужчина и девушка продолжали смотреть вниз с холма на блестящую в свете солнца реку машин, реку, замершую навсегда на фоне кутающегося в дымку сумерек мертвого города впереди.
Сергей отогнал грузовик на обочину — скорее по инерции, чем из опасения, что тот кому-то может помешать — и присоединился к стоящим кучкой людям. Они укрылись от ветра под навесом почти у самого спуска с холма. Там оказалась спрятана старая складная табуретка и доска, видимо, использующаяся вместо стола, на который можно выложить что-нибудь вроде ягод, грибов, орехов или чего-нибудь еще, по сезону. Аня и Михаил курили, Ольга рассеяно вертела в руках свою сумочку, Степаныч ковырял носком ботинка землю, а Самарин стоял, прислонившись к стволу дерева, сложив на груди руки и опустив голову.
— Миш, есть курить? — спросил Одинцов.
— Держи, — Мишка достал пачку «L&M», выщелкнул одну сигарету, протянул ее вместе с зажигалкой.
Сергей подкурил, глубоко затянулся, выпустил в холодный воздух клуб дыма. Голова слегка поплыла, но это было даже приятно.
— Что теперь?
Одинцов посмотрел на Ольгу, не спускающую с него взгляда темных глаз.
— Да, чего делать будем? — Мишка шагнул ближе.
— А почему вы меня спрашиваете?! — Сергей неожиданно разозлился. — Почему к Степанычу не престанете? Я вам что, мелкий божок, обязанный указывать путь? Пи…дец!
Ольга часто-часто заморгала, ошеломленная неожиданной вспышкой гнева, сержант хмыкнул и закурил, не сказав ни слова.
— Тихо, Серый… — Мишка схватил за рукав Одинцова, тот попытался вырваться. — Остынь, говорю!
Сергей перевел взгляд на Михаила, спокойно глядящего на него, глубоко вздохнул, медленно выдохнул, отбросил в сторону недокуренную сигарету.
— Ладно, я… А ч-черт, — он снова набрал полную грудь воздуха, прикоснулся к виску, словно стараясь унять головную боль.
— Просто это все… — он махнул рукой в сторону дороги, — видимо, нервы уже стали ни к черту.
— Все-таки, у кого-нибудь есть идеи насчет того, что делать дальше? — спросила Ольга.
За Сергея ответил Мишка.
— Мне кажется, ехать вперед смысла нет. Надо возвращаться. Думаю, нам всем ясно, как обстоят дела там, в городе. Похоже, за то время, которое мы провели на казенных харчах, — он криво улыбнулся, — эта болезнь успела пройтись не только по нашему городу. Не хочу упоминать свои же слова, но у меня есть стойкое подозрение, что так… везде.
— И как быть?
Ольга не спускала глаз с мнущегося Михаила. Тот неуверенно пожал плечами, но все-таки ответил:
— Надо найти какое-нибудь спокойное место и остановится там. Набить его припасами, раздобыть газовый или бензиновый генератор, свечки, спальники, в общем, все, что нам может понадобится, пока мы…
Он замялся, замолчал. Сергей вспомнил свои слова, сказанные Ане буквально час-полтора назад. О небольших сообществах людей, вынужденных как-то обходится тем, что есть в наличии.
— Пока мы не найдем кого-нибудь еще, — закончил за друга Одинцов.
На симпатичном лице Ольги застыла маска недоверия и страха. Порыв ветра ворвался под навес, и Сергей вдруг почувствовал одиночество, наравне с пронизывающим холодом охватившим не только тело, но и душу.
— О чем вы, черт побери, говорите? — спросила девушка.
— Оль, нам надо искать место, где мы сможем спокойно перезимовать. Хотя бы подготовиться к зиме. Скоро конец ноября и вот-вот может пойти снег, а у нас кроме этого грузовика нет ничего. Совсем ничего. Нам надо решать, как быть дальше. Если кого-то интересует мое мнение, то мне кажется Мишка прав. Надо искать дом, убежище, где мы сможем выжить.