Проект: клон Гитлера
Шрифт:
Итак, 26 марта 1924 года группа учёных приступила к работам в мавзолее, который в ту пору представлял собой наспех сколоченную фанерную многоступенчатую будку, имитирующую древнеегипетские погребальные храмы. Охранял культовое сооружение всего лишь один красноармеец, замотанный в два тулупа, отчего ему было достаточно комфортно на лютом морозе, но крайне несподручно заряжать и прицеливаться из винтовки, случись вдруг такая необходимость. Хотя, кого мог всерьёз заинтересовать странный сарай у кремлёвской стены, разве что нуждающихся в топливе для растопа печей-буржуек.
Из всех собравшихся в промёрзшем помещении людей реальный опыт бальзамирования человеческих трупов
«Комиссия предлагает вам, Владимир Петрович, принять необходимые меры для возможно более длительного сохранения тела в том виде, в каком оно находится ныне. Комиссия наделяет вас особыми полномочиями набирать сотрудников по своему выбору, применять те меры, которые вы посчитаете необходимыми. В качестве особых комиссаров к вам прикомандировываются два сотрудника ВЧК (а) — товарищи Пьяных и Борштейн, в задачу которых входит по первому вашему требованию доставать для Вас и ваших людей транспорт, продукты питания, необходимые медицинские материалы. Вам также предоставляется право при первой же надобности требовать всё необходимое от руководителей советских и частных учреждений любого уровня».
С самого начала работ все участники проекта практически поселились в мавзолее, а точнее в его глубинном помещении, где температура редко поднималась выше 0 градусов. Ни на секунду нельзя было упускать из вида тело Ленина. Труп на много часов погружали в ванную, наполненную специальным физиологическим раствором до полной его пропитки. Но прежде действие каждого раствора проверяли на другом мертвеце. По виду это был какой-то крестьянин примерно того же роста и телосложения, что и Ленин. Однажды ночью его труп специально доставили в мавзолей прикомандированные агенты ЧК. Где они его взяли, и умер ли этот человек собственной смертью или же был просто убит чекистами ради великой цели, никто не знал. Во всяком случае огнестрельных или резанных ран на этом трупе не было, но ведь опытный человек запросто может лишить человека жизни и не оставляя следов.
Напряжение первых недель работы было так велико, что уже 27 апреля второй ассистент Збарского был госпитализирован с диагнозом «нервное истощение». Учёные практически не появлялись в специально забронированных для них номерах близлежащей гостиницы «Варварьинское подворье», поэтому по личному распоряжению Дзержинского по Красной площади срочно была проложена военными сапёрами железнодорожная ветка, по которой к самому мавзолею подогнали прекрасно обогреваемый пульмановский салон-вагон со спальными местами и кухней. Установленные в рабочем помещении склепа нагреватели смогли поднять температуру воздуха до плюс 16 градусов.
А вскоре на помощь русским коллегам из-за границы подоспели авторитетные иностранные спецы и среди них знаменитый немецкий невролог Оскар Фогт. Он приехал в Россию с особым предложением создать специальную лабораторию по изучению мозга Ленина. К этому времени в точности с традиционной технологией бальзамирования, которая сохранялась почти неизменной со времён
Между тем 1 августа 1924 года в газете «Правда» было опубликовано официальное извещение об открытии мавзолея для посещений. После окончания работ Владимир Петрович Воробьёв удостоился за свой труд единственного в своём роде звания Заслуженного профессора СССР, чуть позже он одним из первых был награждён орденом Ленина, а также получил 30 тысяч золотых советских червонцев. Трудно сказать, с каким сердцем получал все эти дары недавний убеждённый антибольшевик, и не чувствовал ли он при этом себя Иудой, берущим тридцать серебреников?
Не обошли награды и других участников работ. Софье тоже была выдана фантастическая по тем временам сумма в 10 000 червонцев с правом приобретения через Наркомат внешней торговли американского легкового автомобиля марки «Форд». В те времена автомобиль в личной собственности не имели даже самые преуспевающие дельцы-непманы. Да чего там говорить, если даже таксомоторов в середине 1920-х во всей Москве насчитывалось не более сотни машин. Прибавьте к этому количеству ещё столько же моторизированных экипажей, обслуживающих высших чиновников новой власти, и вы поймёте, как смотрелась на столичной улице молодая девушка в лёгком цветастом платье за рулём собственной ярко-красной автомашины. Даже постовые на перекрёстках частенько на всякий случай козыряли ей вслед, словно члену правительства. Софье было чрезвычайно приятно принадлежать к узкому слою новой аристократии, быть узнаваемой, популярной. Интервью с ней печатала комсомольская пресса, с подающей большие надежды аспиранткой заводили дружбу жёны первых лиц государства.
И, наконец, восходящую звезду советской науки стали регулярно приглашать на закрытые правительственные приёмы, куда допускались только представители новой элиты. Очень скоро Софья уже достаточно уверенно почувствовала себя среди кремлёвских небожителей.
Надо сказать, что революция кардинально изменила само понятие высшего света. Отныне для того, чтобы принадлежать к нему, уже не было нужды знать, что твоя фамилия внесена в бархатную книгу потомственного дворянства или уметь носить эксклюзивные вечерние платья и изъясняться с военным атташе иностранной державы на его родном языке. Достаточно было быть интересным человеком и иметь выдающиеся заслуги перед новой властью. Всеми этими качествами Шорт обладала.
И она наслаждалась своим положением. Вот это была настоящая жизнь! Впрочем, чтобы и в дальнейшем оставаться на вершине, необходимо было продолжать двигать собственную научную карьеру в гору. В это время Софья уже перешла работать в лабораторию Фогта, по его личному приглашению. Збарский посчитал такой шаг своей любимой ученицы за предательство и объявил, что более не желает её знать. Но Софья продолжала руководствоваться девизом детства, что спокойную и приятную жизнь себе надо заслужить. А ради успеха надо чем-то жертвовать. Фогт обещал помочь ей с получением профессорского звания и собственной лаборатории, и этого было более чем достаточно для того, чтобы сделать на него крупную ставку. Между Софьей и 54-летним немецким учёным уже вовсю разворачивался бурный роман, Фогт даже собирался просить развода у оставшейся на родине супруги.