Проект крейсер.
Шрифт:
Он коснулся крови пальцами, попробовал ее на вкус, потом облизнул нож…
– Она такая же.
– Это кровь и есть. Очень хороший заменитель. Возможно, она чуть больше горчит. Но это фактически незаметно.
– Невероятно!
– В мире нет невероятного. Капитан, прошу вас довести операцию до конца и снять с меня эту маску. Раз уж вы ее настолько повредили.
– Она не приживется?
– Приживется. Дня через три она будет такой же, как и до вашего вмешательства. Но зачем? Полагаю, вы не полетите к ближайшей полицейской станции, чтобы сдать меня?
Сарн
– У вас оригинальное чувство юмора, док. Вас не коробит, что я вас так называю?
– Нет. Я действительно доктор медицины. Остальное – наносное. У вас очень уверенная рука, капитан. Это врожденное или практика?
– Практика, док.
Ухмылка Сарна могла бы довести до истерики женский монастырь в полном составе. Это была улыбка хищника, отведавшего крови. И теперь примеривающегося, как бы поиграть с жертвой, чтобы она подольше помучилась. Но Эрасмиус Гризмер только пожал плечами.
– Отдаю должное вашему мастерству, капитан. Я бы с удовольствием взял вас ассистентом.
– Возможно, в других обстоятельствах я бы взял вас боцманом. – Сарн задумчиво разглядывал свою «жертву». – Как снимается ваша маска?
– Вы уже надрезали ее по всей окружности лица?
– Да.
– Тогда просто подденьте край ножом – и потяните. Она отойдет, как кожура с банана.
Сарн послушался. И маска из биокожи осталась у него в руках. А под ней обнаружилось новое лицо. Покрытое кровью и какими-то ошметками.
Эрасмиус аккуратно размотал полотенце, протер грудь, плечи и лицо – и улыбнулся капитану.
Вот это лицо было уже намного лучше знакомо Сарну. Высокий лоб, короткий прямой нос, большие глаза, ярко-голубого, почти бирюзового цвета, узкие скулы, твердый подбородок с ямочкой, светлые брови при темных волосах…
– Волосы – это краска?
– Нет. Это тоже часть маски.
– Вы позволите?
– Разумеется, капитан. Надрез надо сделать там, где проходит второй позвонок.
Сарн послушно провел ножом. И сорвал с черепа ученого остатки маски. Эрасмиус недовольно коснулся рукой обнаженной голой кожи.
– Эта маска всем хороша, но я не люблю ходить с бритой головой.
– Могу предложить вам услуги нашего медблока. Там есть и кое-какое косметическое оборудование.
– Благодарю вас, капитан. Но я лучше воспользуюсь технологиями фит’данго. Это намного удобнее и практичнее.
– Технологии фит’данго. Никогда бы не поверил, что это технологии… – Сарн задумчиво вертел в руках скальп и кусок кожи с лица Эрасмиуса. Потом скальп полетел в сторону, а «лицо» подверглось тщательному осмотру.
Черт, Сарн был готов поверить, что это действительно было лицом человека. Он пробовал на ощупь тонкую кожу век, проводил пальцем по ресницам, бровям, по чему-то тонкому и стеклянистому на месте глаз…
– Это – поверх глаза?
– Да. Видеть не мешает, но меняет рисунок и цвет радужки.
– Потрясающе. И это сложно?
– Нет. Это два дня работы в соответствующих условиях.
– Каких?
– Достаточно биологической лаборатории любой школы. Для этой маленькой маскировки.
– Док, только ради этой маскировки я обеспечу вам любую лабораторию. Но вы ведь хотите заниматься не только этим?
– Вы умны капитан. Очень умны. Я не раскрылся бы перед кем-нибудь другим.
Сарн кивнул, отшвыривая кожу в угол каюты.
– Кстати, если это не убрать, она станет разлагаться, как обычная мертвая ткань.
– Биотехнологии…
– Более того, капитан, я никогда и никому не рассказывал, что со мной происходило у фит’данго. Но вам я, пожалуй, расскажу правду.
– Или ту часть ее, которую мне следует знать?
Эрасмиус наградил собеседника легкой улыбкой. На окровавленном лице она смотрелась ужасно, но Сарн был выше таких мелочей.
– Что ж, док. Я жду. Рассказывайте.
– Полагаю, вам известно то же, что и всем. Ребенок прорвался к фит’данго.
– Да. Кстати, как?
– Да просто. Я читал отчеты первых космонавтов, встретившихся с фит’данго. Корабль «Айвенго». Всего восемь человек экипажа. Шесть мемуаров. Забавно. Чем глупее человек, тем сильнее он жаждет оставить свой след в истории. Я бы сказал – наследить. Но я прочел все шесть. И вот странность. Два космонавта утверждали, что их сразу выкинули вон. С двумя стали общаться. Четверых подвергли изучению в лаборатории. Все четверо выжили, но толком ничего не помнили. Только отмечали, что было больно. И писали, что фит’данго хуже диких зверей. Почему такой разброс? Почему такая подборка? Чем одни были лучше или хуже других? Почему эти, а не те?
– Вы же решили эту задачку, док. Поделитесь.
– Разумеется, решил. Те четверо, что попали на роль лабораторных животных… чем-то наподобие они и были. С точки зрения ребенка – именно животные. Их биографии были на редкость неинтересны. Всего на корабле было восемь человек. Капитан. Доктор. Механик. Кок, он же стюард. Боцман с помощником – торговцы, отвечающие за установление контакта с другими расами. Навигатор. И мастер боя. У вас это целая оружейная команда, а тогда на весь корабль был один оружейник, который отвечал за системы оружия, за его работоспособность, ну и заодно стрелял из него, если было в кого. Кораблик был маломестный. Разведчик космоса. Фит’данго схватили всех. Боцмана с помощником выкинули сразу. Кстати, это были отец и сын. И мемуары они настрочили одни на двоих.
– Вряд ли вы получили от них удовольствие, док.
– Даже наоборот. Много шума, визга, превозношение себя… Но полезную информацию я почерпнул. Фит’данго вышли к ним неожиданно, несколько минут стояли и смотрели на них, молчали, а потом схватили – и буквально запихнули в корабль.
– Вот как?
– Да. То есть они были настолько омерзительны фит’данго, что хозяева системы отказались с ними общаться. Сразу.
– Омерзительны?
– Или неинтересны. С моей точки зрения, правильным было как раз первое. Торгаши, не способные думать ни о чем, кроме чистой прибыли, у меня не вызвали симпатии. Я взялся за вторые мемуары. Их написал капитан.