Проект «О.З.О.Н.»
Шрифт:
– Самое то, – пробормотал Крапленый и довольно причмокнул губами. С высоты наблюдательного пункта открывался вид на подступы к деревне, центральную улицу, выходящие на нее проулки и на задние дворы развалюх. Сам он при этом оставался невидим для тех, кто находился снаружи дома.
Хранитель положил оружие на колени и попытался понять, в каком из заброшенных жилищ находится тайник проводника. Одна из расположенных на отшибе хибар привлекала внимание: вроде бы такая же полуразрушенная крыша с редкими листами шифера на обрешетке, такие же стены с проглядывающей сквозь бреши в штукатурке кирпичной
Крапленый вытащил из кармана разгрузки цифровой бинокль, нажал на кнопку включения, поднес окуляры к глазам. Несколько мгновений, пока процессор настраивал оптику, изображение то расплывалось, то становилось слишком резким. Наконец отчетливо видимая хибара оказалась будто на расстоянии вытянутой руки, и Крапленый понял, почему его взгляд задержался на этом доме. От пола к стропилам тянулись пересекающиеся под разными углами белые нити. Как будто внутри постройки обосновалась колония пауков.
– Аномалия, – догадался Хранитель, убрал бинокль и снова сконцентрировался на подступах к деревне.
Бессонная ночь давала о себе знать. Через некоторое время он начал клевать носом. Всякий раз, когда веки наливались тяжестью, а глаза слипались, Крапленый бил себя по щекам или щипал за руку. Это помогало, но ненадолго: он снова ронял голову на грудь, и цикл борьбы со сном начинался сначала.
Лань окончательно потеряла терпение, ткнула сталкера локтем в бок и сердито прошипела:
– Сколько можно наблюдать? Здесь никого нет. – Она откатилась в сторону, чтобы проводник не смог ей помешать, встала на ноги. Вышла из-под прикрытия развалин, сделала несколько шагов и остановилась посреди пыльной улицы. – Я ж говорю: здесь никого нет, – улыбнулась она, повернувшись лицом к мужчинам, и подбоченилась, согнув левую ногу в колене.
– Не баба, а сто рублей убытку, – прошептал Балабол, покидая наблюдательный пункт вместе с Потапычем, приблизился к наемнице и сердито сказал: – А если б в соседнем доме было лежбище мутантов, а ты тут такая вся: здрасьте, я на обед пришла? У нас один пистолет и нож на троих, как бы мы стали отбиваться? От поступков каждого из нас зависят жизни других. В следующий раз думай, прежде чем что-то сделать.
Дмитрий выпустил пар и отошел в сторонку, собраться с мыслями. Лань вывела его из равновесия глупым безрассудством. Он интуитивно чувствовал опасность, но не мог понять, откуда она исходит. Ощущение близкой беды появилось с тех пор, как он вспомнил имена спутников. «Может, это связано с болезнью? – размышлял Балабол. – Но ведь Зона вернулась, а вместе с ней и возможность исцелить недуг. Главное, найти нужные артефакты – и проблема решится сама собой. Но что, если интуиция предупреждает об опасности иного рода и подобные выходки только приближают трагическую развязку?»
После недавней выволочки щеки женщины покраснели, но не от стыда, а от бурлящего внутри гнева. Ноздри ее сердито раздувались, серые глаза метали молнии. Она искренне считала, что поступила правильно и проводник отчитал ее незаслуженно.
Потапыч подошел к Лани.
– Ты в порядке?
– Сам-то как думаешь? Этот отчитал меня, как девчонку, а ты ему слова не сказал поперек.
– Если честно, я считаю, что он прав. – В ответ на колючий взгляд напарницы Потапыч миролюбиво улыбнулся и добавил: – Ты тоже кое в чем права, поэтому предлагаю вам помириться.
– А я с ним не ссорилась. И вообще, я себя виноватой не считаю. – Лань гордо вскинула голову и громко спросила: – Ну и где твой тайник, ковбой?
– Меня так-то Балаболом кличут, – буркнул Дмитрий. – Идите за мной. И давайте на этот раз без выкрутасов.
Лань скорчила недовольную мордашку и высунула кончик языка, когда проводник повернулся к ней спиной и взял курс на нужный ему дом.
Дмитрий всегда тщательно подходил к выбору места для тайника. Он не закладывал нычки в печках и на чердаках заброшек, не делал подкопы под валунами и не прятал ничего в дуплах старых деревьев, как это практиковало большинство сталкеров. Каждый раз, отправляясь в ходку, он проверял подобные места на предмет чужого добра и нередко натыкался на припрятанные вещички. Делал это не ради наживы, а из спортивного интереса.
В том доме, куда он вел сейчас попутчиков, Балабол впервые оказался за год до эпической битвы на болоте. В тот раз он вместе с Сазаном отправился выполнять задание ученых. Яйцеголовые активно исследовали так называемых слизевиков, наиболее схожих по вредоносному воздействию на человека с «ведьминым студнем». Весь запас зеленой студнеподобной массы широколобые использовали для опытов, но так и не смогли прийти к однозначному выводу по поводу того, что из себя представляют похожие на гигантский плевок сущности. Одни утверждали, что слизевики – это мутировавшие одноклеточные грибы-гетеротрофы. Другие с пеной у рта доказывали, что это подвижные аномалии химической природы.
В спорах рождается истина, но только в том случае, когда есть с чем экспериментировать для подтверждения новых гипотез. Такой вердикт вынесли обе группы спорщиков и скинули в общую сеть запрос на доставку материала для научных исследований. Ближе всех к лагерю ученых оказались Балабол с Сазаном. Они и подрядились на доставку слизевиков за тысячу баксов и по три сотни патронов к «калашу» для каждого. Взяли у яйцеголовых четыре фарфоровые банки с герметично закрывающимися крышками и отправились по указанным координатам.
Известие о скором Выбросе настигло приятелей возле оврага. Только шли они не с северо-восточного направления, как сейчас, а с юго-западного. Прятаться от пси-шторма на дне глубокой балки – все равно что укрываться под деревом от проливного дождя. Балабол и Сазан знали это как «Отче наш», а потому, как только ПДА тревожно заверещали, опрометью рванули к деревне.
Здесь их ждало разочарование. Дома сплошь попадались полуразрушенные: то крыши нет, то в стенах такие дыры, словно их таранили бульдозером. Двухэтажное кирпичное здание в центре поселения притягивало взгляд. Оно единственное сохранило первозданный вид, да только времени добраться до него не хватало. Выброс обещал обрушиться на Зону с минуты на минуту. Небо окрасилось багрянцем, сверкали молнии, воздух наполнился низким нарастающим гулом, как будто неподалеку набирал обороты огромный двигатель.