Проект «О.З.О.Н.»
Шрифт:
Прочный хитиновый покров изрядно пострадал, когда она пробиралась сквозь морозную стужу в огромный зал со способным вернуть ее на родную планету спасительным трансмиттером, а злобные, мерзопакостные человечишки со всех сторон поливали ее кусочками раскаленного металла. В этом не было большой беды. Она умела восстанавливать природную броню, направляя ресурсы к поврежденным местам большого тела и длинных суставчатых конечностей, но для этого требовалась энергия. Много энергии и жизненных сил.
А еще энергия и внутренняя сила ей были необходимы для борьбы с этим незнакомым и злым местом. Оно как
Но была и третья причина для быстрого восстановления сил. Прошлый цикл автогамии не так давно закончился. Она оставила потомство в глубокой пещере на родной планете. До нового этапа самооплодотворения и откладывания яиц оставалось семь земных лет, но этот непонятный мир нарушил ее биологические ритмы. Арахна сама не ожидала, что гонады активизируются в самый неподходящий момент. Постоянный стресс, как ответ на агрессивные факторы враждебной среды, способствовал нарушению гормонального фона – и вот результат: внизу живота опять появилась характерная полупрозрачная выпуклость, в которой зарождались гроздья яиц с будущим потомством внутри.
Вот почему ей нужна еда. Много еды. Людишки для этих целей подходят лучше всего. Они хоть и не такие большие, как брахиоподы с ее родной планеты, зато очень питательные. Потому она и сожрала того человечишку, а потом отправилась за тем, кто был с ним и видел ее.
Его она тоже хотела сожрать, но то была второстепенная цель. Главная задача – устранить свидетеля. Он мог рассказать о ней, а это не входило в ее планы. Пока не входило. Сейчас, когда в ее теле зреет новая жизнь, а все помыслы и устремления направлены на месть троим мерзавцам, лишние потрясения не нужны.
В углу облюбованного паучихой дома раздалось сдавленное мычание. Арахна выползла из гнезда. Цокая костяными наконечниками суставчатых ног, подошла к кокону из паутины. Толстые жгуты из туго переплетенных паучьих нитей тянулись к нему от стен, пола и потолочных балок, удерживая в подвешенном состоянии. За белыми стенками кокона смутно угадывалась человеческая фигура.
Зазубренной гранью верхней конечности Арахна сделала косой надрез там, где темнела голова пленника. Просунула в кокон обе лапы и так резко раздвинула стенки узилища, что часть нитей паутинного пузыря полопались с сухим треском.
Бледное лицо пленника отразилось в паучьих глазах. Десятки черных бусин на выпуклых буграх уродливой головы не мигая смотрели на перепуганного до полусмерти человека. Губы жертвы зашевелились. Из горла вырвался сиплый крик.
Арахна зашипела как змея. Из круглого губчатого рта показались гибкие отростки. Тонкие кольца и бледно-розовый цвет делали их похожими на огромных дождевых червей. Подвижные выросты проворно оплелись вокруг человеческой шеи. Мышцы под влажной кожей отростков напряглись, и крик жертвы превратился в сдавленный хрип.
Одновременно с удушением паучиха телепатически воздействовала на мозг будущего обеда. Арахна вводила человечишку в подобное гипнозу состояние. Мерзкие людишки приближаются к деревне. Она чувствовала их биотоки и не хотела, чтобы пойманный ею беглец все испортил.
Узник дернулся раз, другой и обмяк внутри кокона тряпичной куклой. На мгновение Арахна испугалась, что переусердствовала. Она не питалась мертвечиной, даже если с момента смерти прошло несколько секунд. Предпочитала пожирать добычу живьем. Причем всегда начинала с конечностей, максимально продлевая агонию жертвы. Так она разом питала и тело, и мозг.
Страхи оказались излишни: затянутые тонкой кожистой пленкой выросты ее гипертрофированного мозга уловили слабую активность человеческих биоритмов. Пленник пребывал в гипнотическом трансе. Этого Арахна и добивалась.
Паучиха заделала прореху сгустком паутины и вернулась в гнездо. Пока она решала одну проблему, на горизонте замаячила другая. Она потратила достаточно времени, воздействуя узконаправленными волнами пси-излучения на мозг странного типа, от которого веяло мощной ментальной силой и огромной энергией. Точно такими же биоритмами обладали старик и человек в очках возле затерянного посреди болот дома. Это наводило на определенные мысли, но Арахна пока предпочитала об этом не думать. Потом, когда она сполна рассчитается с тремя мерзопакостными людишками, у нее будет время поразмышлять на отвлеченные темы.
Странный тип, сам того не подозревая, помог Арахне решить важный вопрос. Паучиха улавливала биоритмы мерзавцев, но не знала, где именно те находятся. Обладая даром телепатии, она могла не только внушать мысли, но и считывать их. Чем ближе находился источник мыслительной активности, тем легче она принимала сигнал.
Загадочный человек засел в двухэтажном доме посреди заброшенного селения. Арахна улавливала куцые обрывки его мыслей, но и этого хватило, чтобы понять: ей улыбнулась удача. Объекты ее мести приближались.
Из перехваченных мыслей Арахна узнала, что не только ей одной нужны те людишки. Тип тоже охотился за ними. Паучиха так и не поняла, с какой целью, но это и не требовалось.
Она приложила немало усилий, вводя того человека в подобие летаргического сна. На таком расстоянии эффективность телепатического воздействия была невелика, но она старалась. Очень старалась, потому что жаждала мести и мечтала насладиться ею сполна. Арахне почти удалось добиться желаемого, но когда пленник в коконе отвлек ее внимание на себя, человек в доме очнулся. Это было плохо: мерзавцы приближались к деревне.
Паучиха снова сконцентрировалась на странном типе и серией коротких, но мощных импульсов постаралась пригасить его сознание. Спустя несколько минут Арахна уловила мешанину запутанных образов. Из круглого губчатого рта вырвались шипящие и щелкающие звуки. Так она выражала переполняющую ее радость: человек погружался в глубокий сон.
Тем временем объекты ее мести пересекли заросшую бурьяном и кустарником границу поселения. Отголоски их мыслей достигли разума паучихи. Она снова зашипела и в предвкушении скорой расправы над людишками потерла передними конечностями, словно огромная уродливая муха. Зазубрины на внутренних поверхностях костлявых лап цеплялись друг за друга, издавая характерный звук, как будто палкой водили по частоколу штакетин.