Проект Россия
Шрифт:
Почему так нужно было считать, каким образом это следовало из коммунизма, на глубинном уровне не расшифровывалось. Серьезное объяснение с лихвой заменяла популистская версия «нужно усиливаться, чтобы выстоять во вражеском окружении». Обычному человеку этого хватало, что называется, за глаза. Но думающие люди не могли не видеть смены стратегического курса, переориентации с одной идеи на другую.
Разворачивается гигантская пропагандистская кампания, внушающая: Родина есть высшая ценность по сравнению со всеми другими ценностями. Ради блага государства нужно отказываться от личного блага. Если потребуется умирать, надо умирать. Если возникнет ситуация, когда ради государства нужно пожертвовать жизнью семьи, нужно жертвовать. И самое главное, ради блага государства допускалось временное отступление
Чтобы понять уровень, представьте: монахи ради блага монастырского хозяйства решают на время отказаться от христианских догматов. Если даже это приведет к небывалому расцвету хозяйства, христианским монастырем уже точно это образование не будет.
За время временного отступления сформируется другая конструкция. Она поднимет во власть соответствующих себе людей. Ключевые места займут не те, кто ориентирован в первую очередь на христианство, а те, кто ориентирован на рынок. Благом будет не умение души врачевать, а умение организовать эффективное хозяйство. Завхозы получат статус духовных учителей и руководителей. Вокруг них сформируется новая субкультура, одетая в христианские одежды, скрывающая другую суть. Вопрос времени, когда все это прокиснет. Нельзя быть внешне монахом, а внутренне хозяйственником.
Именно это произошло с коммунистами эпохи Сталина. Возведя благо государства в статус высшей цели, по факту они не просто отказались от коммунистической идеи. Они создали новый тип религии — советский патриотизм, где верховным божеством выступало государство. Его божественность не из чего не вытекала, кроме как из него самого (как и положено божеству). Сам вопрос: «Почему так?» приравнивался к святотатству, оскорблению божества, за что предусматривалось жестокое наказание.
Очень скоро государство для советского народа становится примерно тем же, чем дубовая роща для друидов — божеством. Разница с друидами: те открыто объявляли свою территорию божеством, потому что идея божественности территории вытекала из их мировоззрения. Сталинские коммунисты не могли заявить ничего подобного, потому что идея патриотизма не то, что не вытекала из их официального мировоззрения, она противоречила ему по всем базовым показателям. Но так как деваться некуда, сталинский аппарат производит, называя вещи своими именами, новый тип религии — сталинизм.
Новая идеологическая конструкция основана даже не на пустом месте, ее строят на отрицательном месте. Образно говоря, здание стоит не просто без фундамента, а на болоте, которое активно всасывает в себя постройку. По понятным причинам такая религия не могла долго жить. Срок поклонения сущности, без всяких оснований, единственно из соображений текущей безопасности, назначенной божеством, максимум мог длиться пару поколений. Далее неминуемый распад.
Ничего подобного в области построения идейных конструкций в истории не было. Ценность, ради которой нужно не жалеть ни себя, ни семью, ни жизнь, всегда вытекала из мировоззрения. Например, при монархии основанием патриотизма была религия. Царь считался представителем Бога, и потому защита державы, которую ему вверил Бог, считалась служением Богу. Жертвуя собой ради России, человек в конечном итоге понимал это жертвой Богу. Коммунисты не могли представить принесение себя в жертву государству жертвой ради коммунизма по той причине, что коммунизм принципиально отрицал ценность государства. В «священных» текстах коммунизма, коими считались работы Маркса и Ленина, черным по белому эти мысли были прописаны.
Оставшиеся во власти фигуры не могли этого не понимать, но иного выхода не видели. Новая религия была составной частью плана повышения обороноспособности страны. Бывший космополит Сталин, некогда доказывавший вторичную ценность России, обращается к народу: «Братья и сестры». Люди будут умирать «за Родину, за Сталина!» с той же самоотверженностью, с какой первые христиане умирали за Христа.
Кажется, это хорошо и правильно — верой и правдой служить своей стране. Но сама по себе страна всегда позиционируется вторичной ценностью, инструментом, так или иначе работающим на первичную ценность. Единственный известный вариант позиционирования территории первичной ценностью мы находим у друидов. Чтобы повторить
Производство патриотов строится по той же технологии, что и производство футбольных болельщиков. Людей более высокого уровня оно не захватывает. Ведь человеку хочется знать, почему он должен считать государство более ценной сущностью, нежели свою жизнь. Когда он не находит ответа, патриотизм подвергается осмеянию.
Очень скоро коммунистическая теория теряет свою ценность, что тут же сказывается на кадровой политике. Масштаб перестает быть решающим показателем. Проходным билетом во власть становится способность наращивать мощь страны: делать хорошие танки и бомбы, развивать промышленность и сельское хозяйство, осваивать космос и целину.
Теория коммунизма постепенно переходит в разряд демагогии и ритуала. Реальным делом считается только то, что связано с хозяйством. В итоге коммунистическая идеология выдавливается на обочину и оказывается в ведении клерков института марксизма-ленинизма, никчемных людей, ищущих спецпайки, путевки и прочее.
Чудная сложилась ситуация. Формально эти «теоретики коммунизма» были жрецами, охватывающими целый мир, понимающими законы его развития, определяющими цель и задающими направление. Фактически они личного блага искали, карьеру делали, в курилке анекдоты рассказывали про коммунизм. Это был аналог религиозных книжников древнего Израиля, только современным «жрецам» поставили задачу раскрашивать любое решение власти в коммунистические тона. ЦК принимал решение, исходя из сиюминутности. «Книжники» представляли его вытекающим из глобального осмысления.
Во власти оказываются два типа людей. Первый тип: честные люди с хозяйственными, политическими и военными талантами. Второй тип: нечестные люди с аналогичными талантами. Первых можно назвать честными друидами, почитающими священным долгом служение Государству. Вторых — мнимыми друидами, ищущими не благо страны, а личное. Свою истинную цель они прикрывают коммунистической демагогией. С трибун льются пустые речи, которым аплодируют пустые люди.
Пока был жив Сталин, мнимые друиды тщательно скрывали свои цели. Но природу не скроешь. Возникали группировки, дерущиеся между собой за теплые места. Они понимали энергию общества дармовым ресурсом, который стремились использовать на обустройство своего быта. Сталин не давал лжедруидам развернуться в полную мощь. Это затормозило разрушительные процессы, но не остановило их. Внешне божество-государство продолжало укрепляться материально. Внутренне оно стремительно слабело.
Идейный вакуум означает: опереться больше не на что, стратегической цели нет. Это приводит к естественным последствиям — система оплывает и рушится. Возникает цинизм государственного уровня, на черное начинают говорить белое.
Видимые противоречия с одинаковой эффективностью рушат как сталинский другом, так и ленинский коммунизм. Советское общество формально заявляет о служении одному божеству (коммунизму), но фактически служит другому (государству). Это примерно как миссионеры всеми правдами и неправдами убеждали язычников срубить дуб, которому те молились, и построить из него христианский храм. Язычники соглашались, но в реальности продолжали молиться дубу, существовавшему теперь для них в виде храма. Христиане без цели поклоняться Христу трансформировались в христианских язычников. Коммунисты без цели строить коммунизм превратились в коммунистических друидов, даже хуже. Лукавившие язычники хотя бы точно знали, чему молятся. Советские люди толком не понимали, что строят.
Маркс и Ленин ясно понимали последствия отклонения от стратегического курса. Это как если вы плывете на другой континент, малое отклонение от курса на коротком отрезке времени не будет заметно. Но по мере дальнейшего движения корабль будет все больше и больше уклоняться от курса. И если на нем нет людей, способных видеть стратегический курс, в один прекрасный момент он станет игрушкой стихии, которая однажды закинет его на рифы. Поэтому отцы-основатели четко расставляли акценты, говоря о патриотизме.