Проект "Третий Рим"
Шрифт:
Взяв пистолет, Генка побежал зигзагами, имитируя уход от встречных пуль врага. Когда время истекло, резко остановился в пол- оборота, создав единый монолит: стрелок- оружие. Выверив цель, почти сходу начал стрелять и с упоением разрядил всю обойму. Четыре пули достигли мишени. На табло высветились очки и секунды, которые, по- видимому, мало удовлетворили Генку, судя по его расстроенному виду. Он явно ожидал большего!
— У вас не отлажено дыхание, — заметил инструктор. — Вы поздно его затаиваете, поэтому ствол колеблется — это видно по отрыву пуль. Факт!
Он нажал кнопку, и на экране стали видны следы выстрелов.
—
С кислой миной на лице Милохин передал оружие Григорию. После короткого пробега тот резко упал на левое колено, чтобы сделать кувырок через плечо, — один из приемов уклонения от чужой пули. И вскрикнул: очевидно, в схватке с Терентичем слегка повредил коленную чашечку. Но все- таки перекувырнулся. Опираясь о пол уже другим коленом, вскинул пистолет. И чувствуя, что упускает время, заторопился. Напряженно сжимая рукоять, упорно бил по цели, пока не кончились патроны. Из шести выстрелов мишень поразили только три, что, разумеется, сказалось на очках и общем результате, не говоря уже о настроении.
— Да что вы все так расстраиваетесь? — удивился инструктор. — Можно подумать, что это ваш последний выстрел в жизни! Кто там еще желает отличиться? — с легким смешком взглянул на Одинова. — Вы? Ну, так давайте покажем всему курсу мастерство профессионала.
Не обращая внимание на шутливые подколы, Дмитрий встал у белой черты. Сосредоточился на мишени, удерживая цепким вниманием сигнальную лампу. Наушники поглотили все звуки. Ладонь привычно ощущала знакомую тяжесть — что ни говори, а «макарыч» не раз выручал его в трудную минуту, так же как и штатный «стечкин», полученный Одиновым уже в бытность старшего лейтенанта, а позже «Грач». Рукоять с ребристой поверхностью была теплой и слегка влажной. «Волновались ребята», — успел подумать Дмитрий перед броском. И, прежде чем уйти мыслью и взглядом в цель, представил, что оружие является продолжением его тела. В рукояти появился пульс — легкое постукиванье, отзвук его собственного сердца. Пистолет словно ожил!
Дмитрий знал особый метод наводки, которому обучал его еще дед, когда они с ним охотились на дичь. Этот способ дед называл интуитивным.
— Пойми и запомни: ты и твое оружие — одно целое. У вас одна кровь, одно дыхание, — часто повторял ему дед. — Траектория пули зависит от тебя. Но и у дичи тоже есть пульс! Если ты сможешь совместить оба пульса — дичи и оружия, то достигнешь автоматической наводки на цель, которую выполнит твое подсознание. Подключай свое шестое чувство, интуицию, чтобы это случилось!
Цель! — просигналила лампочка, и Дмитрий, на бегу, почти непрерывно, выпустил шесть пуль. И только тогда остановился, выравнивая дыхание. У него было ощущение, что выстрелы шли из его солнечного сплетения. Взглянул на табло: число поражений — шесть. Цифра, показывающая средний временной интервал, приближалась к рекордной.
— Слов нет, — уважительно сказал инструктор, разводя руками. — Факт! Но только не забывайте, товарищ курсант, о моих предварительных наставлениях.
Матрона и сопровождающий ее мужчина с тростью о чем- то оживленно разговаривали, поглядывая на Дмитрия: похоже, им все больше и больше нравился этот парень.
Во второй половине дня, после психологического тестирования и проверки на детекторе лжи, где тщательным образом были зафиксированы малейшие нюансы, характеризующие реакцию курсантов на тот или иной провоцирующий вопрос, группе объявили, что им предстоит пройти еще один кабинет.
— Небось венеролога, — пошутил Григорий, намеренно держась поближе к Дмитрию. Чувствовалось, что он с нетерпением ожидает часа, когда им, наконец, удастся обменяться впечатлениями.
Курсанты расселись у двери, обтянутой дерматином, и приглушенно, — а самые отчаянные в полный голос — обсуждали свои удачи и недочеты. В кабинет вызывали по одному, и выходящие оттуда вели себя по- разному. Некоторые недоуменно пожимали плечами, другие находились в полной прострации, а иные пренебрежительно махали рукой, подкрепив жест соответствующей гримасой.
— Чистой воды богомерзкое жульничество, — определил Генка, красный, как рак, и почему- то вспотевший. — Херомантия, — с выделением звука «е», добавил для пущей убедительности. — Дурят нашего брата, как только могут.
Одинова вызвали в числе последних, как бы на десерт, что приберегают в качестве самого вкусного. В небольшой узкой комнате были плотно задернуты темные шторы, и вместо электрической лампы горело множество зажженных свеч, впрочем, не дающих нужную яркость освещения. В глубине кабинета, в качающемся кресле, сидел мужчина средних лет, облаченный во все черное, напоминающее покроем римскую тогу или жреческое одеяние. У него были длинные вьющиеся волосы и пышная, мелкими спиралями, борода.
Острый, пронизывающий взгляд поймал ответный, изучающий взгляд Дмитрия и цепко держал его, не отпуская. По загривку Одинова пробежал неприятный холодок. «Чего в душу лезешь?! Я тебе разрешал?!» — хотелось вспылить, но Дмитрий удержал себя от грубости. Потом появилась пульсация над переносицей, в центре лба, как бывает в точке нарыва, но это ощущение вскоре исчезло.
— Пройдите за ширму и снимите с себя всю одежду, — наконец, произнес бородач голосом Левитана, и Дмитрий подумал, что курсантам наверняка придет в голову идея дать ему такую кличку. — Кстати, меня зовут Евстигней, — продолжал он, будто уловив мысли Одинова.
Дмитрий стоял перед ним, в чем мать родила, а Евстигней держал в руках лист бумаги и делал в нем какие- то пометки, тщательно осматривая тело курсанта. Изловчившись, Дмитрий ухитрился разглядеть эти пометки. Оказалось, Левитан фиксировал все его родинки и шрамы!
И, словно опять уловив немой вопрос курсанта: зачем?! — Евстигней пояснил:
— Узкие специалисты, морфоскопологи, утверждают, что ни одна родинка или родимое пятно не появляются на теле человека случайно. Это знаки судьбы. То же самое можно сказать и о шрамах.
Обнаружив яркую родинку на правой ступне Дмитрия, он повеселел.
— Очень счастливый знак. Что ни намечтаете — все сбудется.
Отметки фортуны, присутствующие на коже Дмитрия, он фиксировал на рисованном силуэте человека, используя для точности изображения расчерченную сетку. Закончив с этим, сфотографировал обе ладони Дмитрия и подошвы ног.
— То, с чем вы пришли сейчас, может измениться уже в процессе обучения, — проговорил Евстигней с нотками назидательности.
Потом он записал время рождения Дмитрия и был доволен, что тот знал не только час своего появления на свет, но и минуты.