Шрифт:
Глава 1
– Малыш, нам поговорить нужно!
Опять Алина зацепила мою единственную чистую рубашку, а значит, сегодня на работе от меня будет нести как от парфюмерной лавки! Что за идиотская манера хватать чужие вещи? С чего все без исключения девушки считают, что напялить на голые телеса мои вещи – это охренеть как сексуально? У меня что, по их мнению, на собственную рубашку вставать должен? Пришла трахаться к мужику – ходи голой! Если бы я напялил ее топик, не прикрывающий пупок, это показалось бы ей сексуальным? Не-а. Наверняка бы визжала, что я извращенец и порчу ее охренительно дорогой кусок тряпки. А еще
– Ма-а-алы-ы-ыш! – снова заканючила Алина. – Ты меня слышишь?
Прекрасно слышу и еще лучше понимаю, к чему все идет. Но нет, дорогуша. С такими вопросами не ко мне.
– Рубашку мою сними, она последняя чистая осталась, и иди одевайся. Я и так уже опаздываю! – не оборачиваясь, ответил, сплевывая в раковину.
Ага, вот он, этот настороженный взгляд. Да, ты все верно понимаешь.
– Антош, я же тебе уже сто раз предлагала: давай я и уберусь, и приведу в порядок твои вещи! – Тон из ноющего моментально стал искусственно-заботливым.
– А я сто раз говорил тебе – нет! – практически выдернул из рук совершенно голой Алины рубашку, скользнув уже безразличным взглядом по паре отличных сисек, привлекших меня пару недель назад. Задница тоже, надо сказать, просто супер, но уже, однако, примелькалась. Понюхав вещь, скривился. Она что, нарочно на нее духами брызнула? Вот гадство! Думает, я нюх потерял или оценю эту херню с попыткой установить собственнические границы? О, да, я оценил и проникся!
– Почему? – Идеально выщипанные бровки сошлись на переносице, а глаза просканировали мое выражение лица.
– Потому что я сам убираю в своем доме и сам забочусь о своих вещах. – Не собираюсь я сглаживать углы. Пора прощаться с Алиной. Ибо мы уже вплотную подошли к тому моменту, когда из милой, сексуальной, покладистой зайки она готова обратиться в гребаного питбуля, который вцепится в меня намертво. Не-е-ет. Со мной эта фигня не сработает. У меня свои нерушимые границы, и пытаться их подвинуть я не позволю никому!
Алина развернулась и хлопнула дверью ванной. Твою же мать, будто того, что проспал и башка трещала, мне и так было недостаточно! Пока глотал обжигающий кофе, она появилась полностью одетая на моей тесной кухне с таким лицом, будто кто-то умер, но мне пофигу.
– Кофе будешь? – спросил чисто из вежливости. Ответ знал.
– Я такую дешевую бурду не пью! – огрызнулась она.
– Какая жалость!
Она демонстративно не села, но когда поняла, что мне плевать, шумно выдохнула и отмерла. Вот, сейчас начнется.
– Сегодня вечером заедешь за мной? – как ни в чем не бывало спросила она, закуривая.
Когда башка с утра трещит нещадно, запах дыма до завтрака – это такая, сука, удачная идея!
– Нет.
– Завтра?
– Нет. – Я знаю, что мерзавец, но никогда никем другим и не прикидывался.
– А когда?
– Никогда, Алина. Я буду занят. Очень.
Она вздрогнула, и мне стало на секунду стыдно. Но лучше так и сейчас.
– Я могла бы приехать сама. – Голос девушки дрожал, и я уже в который раз себя спрашивал, зачем женщины это каждый раз делали? Красивые, гордые, уверенные в себе и сексуальные в этот самый момент почему-то превращались в жалкое подобие себя или же во взбесившихся фурий. Разве такой бессердечный мерзавец, как я, за которым давно закрепилась слава законченного ублюдка в отношениях, стоил всех этих эмоций? Я не долбаный олигарх, не звезда спорта с миллионной зарплатой, не актер. Обычный следак с копеечной зарплатой, скверным характером и квартирой, похожей на свинарник, потому что полноценный выходной выпадал максимум раз в месяц, и его я предпочитал провести с парнями за пивом, а не вылизывая жилплощадь до блеска. Неужели мужик и правда так измельчал, что даже на такого нормальная, уважающая себя женщина может сделать ставку и расстроится, когда ничего так и не получится? Да будь я женщиной, в жизни со мной не связался бы! Все, на что я пригоден, – это несколько часов качественного грязного траха, и то, пока возраст позволяет, и встает без сбоев.
– Не надо приезжать, Алина.
– У тебя какое-то важное дело? Это надолго? – Ну вот, уже глаза заблестели. Как же я это ненавидел!
– У меня все дела важные, Алина. Я убийства расследую. – Разве дела о том, как один человек разумный позволяет себе лишить другого такого же человека единственного, по-настоящему ценного, можно сортировать на более или менее значимые? Вероятно, можно, но я за годы работы и с возрастом стал бездушным и циничным, наверное, во всех аспектах жизни, но только не в этом. – Просто нам стоит закончить.
– Но почему? – прошептала она, прижимая ладонь ко рту, и ее лицо исказилось.
– Потому что ты с самого начала знала, что так и будет. Мне не нужны отношения. Только секс. Разве мы не говорили об этом сразу? Ты используешь меня, я использую тебя.
– Говорили… но я думала…
– Думала что? Что произвела на меня неизгладимое впечатление, и я забыл о существовании всех остальных женщин в мире? – насмешливо посмотрел на нее. Ну не настолько же она глупа?
– У тебя… кто-то есть? – нервно затянулась, и я видел, как дрожал огонек сигареты.
– Детка, у меня всегда кто-то есть или вот-вот будет. Ты же понимаешь, с кем имеешь дело! – цинично усмехнулся я.
– Мне казалось, у нас что-то особенное! – Вот это уже зарождение гнева.
– Нет ничего особенного в том, чтобы трахать кого-то до бесчувствия. Я это делал до тебя и буду делать после, – безразлично пожал я плечами.
– Ты… ты урод! – крикнула она и швырнула в меня окурок. Поймал его, слегка обжег пальцы и кинул в кружку.
– Ага.
– Да кому ты нужен вообще!
– Точно!
– Нищеброд! Хамло!
– Тоже верно!
– Я на тебя почти месяц убила, терпела этот твой свинарник гребаный!
– Вообще-то две недели, но все равно напрасно, детка. Терпеть не стоило.
– Ты еще пожалеешь! Будешь на пузе за мной ползать! – вопила она уже из прихожей, и я ощутил еще босыми ступнями сквозняк.
– А вот это вряд ли, – пробормотал сам себе, кривясь от оглушительного хлопка дверью.
На улице было мерзко и сыро, ежился, пока шел к своей старой «Тойоте». Как же я не выношу эту нашу осень. Дождь все время. Если его нет прямо сейчас, значит, он только что закончился или вот-вот пойдет снова. В голове намертво засел бешеный дятел и долбил без остановки, несмотря на пару таблеток обезболивающего. Сука! Надо уже прекращать эти кувыркания почти до утра. Секс – штука замечательная, но, видимо, я уже достиг того возраста, когда сон может быть ценнее интенсивных постельных упражнений.