Проезжий
Шрифт:
В углу стояла гитара, мне хотелось послушать музыку, но я ничего не сказал. Пора отправляться в путь. Как только проверю поголовье скота и приведу все в порядок, двинусь дальше. Мне все же хотелось получить назад свои вещи, чего бы мне это ни стоило.
— У мистера Филлипса, — заметила миссис Холлируд, обращаясь ко мне, — скопилось много журналов. Если вы хотите что-то почитать…
— Я плохой читатель, — смутился я, почувствовав себя очень неловко. — Мне мало довелось учиться.
— Но вы ведь умеете читать?
— Совсем чуть-чуть,
Я направился было к выходу, потом передумал и пошел к боковой двери; придя во двор, я грубо выругался про себя.
Я чувствовал себя в полном порядке, находясь в горах или пустыне, но как вести себя с женщинами, я не знал. Честно говоря, чувствовал себя полным болваном, когда дело касалось чтения. Разобравшись, я мог понять смысл написанных слов, но никогда не читал в присутствии посторонних, чтобы они не видели, как я это делаю. Как бы сильно мне ни хотелось почитать, чаще всего я находился в тех местах, где книги были попросту недосягаемы. Я мог легко читать следы на тропе, понимать смысл клейма, но оказывался в затруднительном положении перед газетой или книгой.
Я встретился с хорошими женщинами, по-настоящему прекрасными, и мне хотелось помочь им, а потом самое лучшее для меня — продолжить путь. И пока надо держаться от них как можно дальше. Трясина человеческой любви очень глубока, и мне не улыбалось попасть в нее.
В темноте дорога казалась белой полосой. Я ждал, прислушиваясь. Ни звука. Но вдруг… что-то зашевелилось там, внизу, что-то промелькнуло на белом фоне и исчезло. Моя рука скользнула по винтовке, и я снял курок с предохранителя.
Я застыл в темноте. Мое чутье подсказывало, что там, у дороги, кто-то есть. Теперь, чтобы добраться до постели, мне нужно разгадать эту загадку.
Женщины тоже встали из-за стола, и свет на кухне погас.
Сапог скрипнул о гравий…
Прислонившись спиной к углу дома, я положил правую руку на ружье. Неудобно стрелять в темноте, но я это делал раньше.
Глава 6
Из окон спальни наверху, занавешенных шторами, струился тусклый свет. Легкий ветерок подхватил засохший лист и понес по каменистой дороге, зашептал, зашелестел осинник. Кто-то или что-то затаилось в ночи, кто-то принял такой же предупредительный знак и, как я, притаился и ждет.
Ждет, когда я начну двигаться? Ждет, чтобы убить? Или, может, это проезжающий мимо путник, что никак не отважится попроситься на ночлег в погрузившийся в темноту дом?
Известно ли ему, что в доме живут только женщины? Или он знает обо мне? Он ищет меня?
Снова подул ветер, шурша листьями, но я ждал. Никаких признаков лошади. Он пришел пешком или оставил лошадь у дороги? Или он намеревается украсть здесь лошадь?
Индеец? Здесь родина ютов, сильных, отважных людей, храбрых воинов, и они не собирались никому уступать свою землю. Если они решатся встать на тропу войны, значит, много добрых людей пострадает.
Там, в амбаре, меня ждала прекрасная постель, я устал и хотел спать. Мои глаза искали в темноте. То, что слышал, напоминало скрип сапога, значит, тот, кто затаился в темноте, — не индеец.
На этом ранчо действительно не хватало хорошей собаки, сторожевой собаки, которая дала бы знать о появлении чужака. Нужно до отъезда привезти собаку.
Я понимал свое положение. Если меня убьют, никто на это даже не обратит внимания. Я всего лишь бродяга, которого никто не знает и не любит. О моей смерти, может быть, посудачат несколько часов или дней, в зависимости от того, будет ли обывателям поговорить о чем-то другом, и выбросят из головы.
Как только погасли огни и в доме все затихло, я решил, что женщины пошли спать. Теперь мои глаза привыкли к темноте, и я мог различать все, что происходило вокруг.
Кто бы он ни был, он не мог догадываться, что я тоже здесь. Должно быть, он видел, как я входил в дом, и мог наблюдать за мной через окно, хотя едва ли. Не исключено, что он появился как раз в тот момент, когда я вышел на улицу, и услышал шорох. Однако я не был в этом уверен. Возможно, он думает, что все находятся в доме и спят?
Прижимаясь к стене, я ждал. Как медленно тянутся минуты! Вдруг чалый громко заржал, и я увидел, что он поднял голову, прислушиваясь и всматриваясь в темноту.
Мелькнула тень, и на дороге появился человек. Он глядел туда, где стояла лошадь.
— Я не знаю, что у тебя на уме, — произнес я четко, — но тебе лучше об этом забыть. У нас не любят бродяг.
Он стоял неподвижно. Я его прекрасно видел, а он меня нет, потому что я находился в тени. На нем был костюм и шляпа с узкими полями.
— Я ищу женщину, — сказал он.
— Может, вам повезет отыскать ее в Пэррот-Сити. Держитесь строго на запад три или четыре мили, а потом поворачивайте на дорогу, что ведет через каньон. Город находится чуть выше.
— Я не это имел в виду. Для меня очень важно отыскать одну женщину.
— Вы всегда отправляетесь на поиски по ночам? Рыщете в темноте? Недавно здесь убили человека. Он упал замертво в десяти метрах от того места, где вы стоите. Днем вы бы увидели кровь.
— Я слышал об этом. — Похоже, сам факт его вовсе не беспокоил. Голос звучал тихо и ровно, как и мой, он даже не пытался сдвинуться с места.
— Уезжайте, мой вам совет. Дорога приведет вас к цели. Здесь вам нечего делать.
— Теперь я понимаю. Это вы убили Бэрроуза?
Я не удостоил его ответом, он пододвинул ногу, — это был первый жест, сделанный им за время нашего разговора.
— Говорили, что Бэрроуз был скор на руку.
— Это он так считал.
— Не могли бы вы мне помочь? Я дам вам пятьдесят долларов.
— У меня есть пятьдесят долларов.
— Я слышал, что на ранчо есть женщина, она живет здесь. Я хотел бы с ней побеседовать.