Проезжий
Шрифт:
Известно ли им, что у меня три лошади? Вряд ли. Но Бичам, вероятно, знает, не зря ведь он торчал в городе и все проверял. Тут я свернул с дороги и спрятался за деревьями. Несколько минут, сидя верхом на лошади, изучал картину, открывшуюся передо мной. Прятаться будет нелегко, поскольку те, что гонятся за мной, вероятно, лучше моего знают эти места.
Я потер пальцами щетину на подбородке. Прежде чем увижусь с женщинами, нужно побриться. На дороге позади играл только ветерок, и вокруг все было спокойно. Почему же я нервничал? Глядя на залитую солнцем землю,
Выехав из-за деревьев, я старался держаться мягкой почвы, чтобы поступь моих лошадей была неслышной, и не переставал наблюдать за деревьями у подножия горного хребта. Вдруг до меня донесся стук копыт… Или это всего лишь мое воображение? Я натянул поводья и прислушался.
Я снова огляделся и нигде не заметил пыли, но там, где растет трава, ее может и не быть. Передо мной лежала широкая долина, кое-где пересеченная низкими кряжами или буграми, поросшими деревьями. Я увидел пару маленьких ручейков. Относясь с опаской к открытой местности, я опять скрылся в лесу, чтобы выехать на более высокое место.
Резко свернув вправо с дороги, я начал пробираться в глубь леса, стараясь отыскать петляющую тропинку, без которой двигаться с двумя лошадьми в поводу практически невозможно. Мы медленно прокладывали путь через заросли и открытые болотистые участки, поросшие высокой травой и дикими цветами. Оказываясь в чистом тенистом лесу, я останавливался и прислушивался. Мне приходилось держаться настороже не только потому, что за мной могли следить, но также потому, 'что я, не зная этих мест, не хотел где-нибудь угодить в ловушку.
Огибая заросли чертополоха, я бросил взгляд вниз через прогалину на проделанный мной путь, и увидел четырех всадников. Один из них ехал верхом на лошади Лью Пейна. Вероятно, это и был он.
Они остановились, всматриваясь в горы впереди меня Один из них указал на что-то, и отряд поскакал вперед.
Не мешкая ни секунды, я спустился вниз по склону на встречу всадникам. Когда я достиг края леса, они уже мчались, поэтому я пересек их путь и направился на юг, в обратном направлении.
К полудню, превозмогая самого себя, я поднимался по западному склону столовой горы, изрезанному каньонами, которые, как бы грозясь, протягивали ко мне свои пальцы. Я избегал неприятностей, поэтому выбрал этот путь и неожиданно наткнулся на тропинку, очень неотчетливую тропу, почти не протоптанную, но у меня не было выбора.
Я двигался медленно, но самое печальное заключалось в том, что, стоило кому-нибудь из них обернуться, меня бы обнаружили. Я надеялся лишь на то, что они не подозревают, что я еду по этой тропинке.
Пару раз тропинка петляла, возвращаясь назад, и потом снова бежала вперед, упрямо выстилаясь по пологой стороне горы. Я только догадывался, что поднимаюсь по северному краю Меса-Верде, хотя это могла быть и другая гора, что находится дальше на западе. Стоя на вершине горы среди кедров, я изучал путь, что остался позади. Не заметил даже признака движения. Если мне повезло, то они сейчас ищут меня на востоке,
С вершины местность просматривалась на несколько миль. Впереди меня виднелись горы Абахо, а за ними Ла-Салз, где я побывал не так давно. Свежий, ароматный воздух не имел примеси дыма. Высоко в небе плыли облака. Вдалеке на юге за дорогой, что ведет в Нью-Мексико, возвышалась Шипрок. Я снова оглянулся назад и не заметил движения. Вернувшись в кедровник, я разбил лагерь у развалин старой индейской деревни. Находясь далеко в укрытии, я развел костер.
Здесь росла трава, поэтому я привязал лошадей к колу. Давным-давно индейцы, что жили в этом месте, собирали дождевую воду, огораживая более низкие участки земли каменной стеной, чтобы не дать воде вытечь. Я обнаружил предостаточно воды для меня и моих лошадей.
Пока я разводил костер, к нам на водопой пожаловал койот. Не знавший людей, он даже не испугался и приблизился к лагерю на пятьдесят футов.
Он попил, посмотрел на меня, потом снова принялся лакать воду, бросая косые взгляды, наконец поднял голову и одну лапу, опять глянул в мою сторону и, решив, что со мной нечего иметь дело, побежал прочь. Я достал из сумки бекон и поджарил кусок мяса и хлеб. Солнце садилось. Даже если они напали на мой след, то не станут искать меня в темноте, не зная, где я.
Сидя у маленького костра, я с наслаждением пил кофе и размышлял о женщинах на ранчо.
Итак, миссис Холлируд. По-настоящему красивая женщина. Только ее прекрасные седые волосы, всегда аккуратно уложенные, да несколько морщинок выдают ее возраст. Я не помню, чтобы она когда-нибудь покидала ранчо. Пэррот-Сити или Энимас-Сити мало что могли предложить, но женщинам всегда нравится ходить в магазины и смотреть на всякие вещи. Она туда ни разу не выезжала. Конечно, жизнь актрисы оставила свой отпечаток, возможно, с нее достаточно путешествий.
А теперь Мэтти. Даже тот английский лорд, которого я когда-то сопровождал, сказал бы, что ее внешность — образец классической красоты. Она являла собой воплощение совершенной красоты и красивого совершенства, если вам понятно, что я имею в виду.
Но она никогда не улыбалась. Только глаза выдают ее эмоциональное состояние.
Кто она? Мэтти правильно сделала, когда застрелила наглеца, кинувшегося к дому с горящим факелом. Ее с детства учили стрелять, но, как мне кажется, людям свойственно проявлять больше чувств. Она застрелила того мужчину, потому что должна была это сделать, вот и все.
В моем кармане лежало завещание, в котором говорилось, что Джанет Ле Коди должна получить в наследство ранчо, и когда я вернусь обратно, что-то надо сделать с этим завещанием. А я как раз возвращался.
Я стоял на краю отвесной скалы, смотрел вниз, прислушивался, а моими мыслями завладела Джанет Ле Коди. Ле Коди звучит как имя Билл Коди, но она произносит его на французский манер. Очень красивая девушка.
Костер почти потух, но кофе оставался горячим. Я выпил еще чашку, потом растянулся на своей постели и уснул как младенец.