Профессиональная интуиция
Шрифт:
На каждом этаже имелись небольшие помещения, нечто вроде комнат отдыха, отделенные от лестничных площадок стеклянными дверьми, не имевшими замков или иных запоров. На втором, например, за прозрачной стенкой одиноко стоял бильярдный стол, а в точно таком же закутке этажом выше, то есть на моем, — стол для тенниса, журнальный столик и несколько простеньких кресел. Каждая «комната отдыха» имела выход на лоджию.
В номере — с телевизором и телефоном! — как и во всей гостинице, оказалось тоже чистенько и довольно мило. Правда, около телефона стояла табличка,
Я с удовлетворением огляделась. Не пентхауз, конечно, но подобные излишества меня и не интересовали. Главное, чтобы никто не мешал, не стоял над душой и чтобы удобно было «делать ноги», если «запахнет жареным».
Дежурная гостиницы, сама того не ведая, обеспечила мне не только первые пункты, но также и последний. Столь любезно предоставленный мне номер находился на третьем этаже, а окнами выходил на улицу. Однако здание от собственно дороги отделяла довольно обширная территория площадью не меньше чем двенадцать на пятнадцать метров. Значительную ее часть занимали традиционные клумбочки, на которых летом, конечно же, высаживали цветы. Несколько в стороне располагалась небольшая — машин на пять — стоянка, очевидно, для сотрудников и «льготных» гостей. Остальное же место занимала узкая подъездная дорога, устроенная кольцом, в центре которого был разбит газон.
Личного балкона с пожарной лестницей рядом с ним или иных классических приспособлений для тех, кто желает быстро и незаметно скрыться, мне предоставить не удосужились. Зато такая лестница, если верить плану эвакуации, имелась на лоджиях в комнатах отдыха с противоположной от моего номера стороны здания. То есть, если ситуация того потребует, я имела возможность присматривать за улицей и в случае чего воспользоваться пожарной лестницей. Последнее представлялось довольно несложным, тем более что дежурных по этажу штат гостиницы, очевидно, не предусматривал.
Задерживаться в номере слишком долго я не стала. Хотела было переодеться по случаю приглашения «на чашечку кофе», но, подумав, ограничилась лишь тем, что немного подкрасила ресницы и губы. Даже не поменяла потертые джинсы на имевшиеся в моем гардеробе более новые. Если уж я решила делать вид, что мне на все начихать, то следует быть последовательной в этом решении. Пусть Горшенин уверится, что начихать мне действительно на все.
Когда я спустилась, паспорт мой лежал на стойке, а дежурная скучала в одиночестве. Скользнув по мне преувеличенно равнодушным взглядом, она первым делом довела до моего сведения, что плату с постояльцев здесь берут вперед.
Я бросила кошелек рядом с паспортом и сухо поинтересовалась, не видела ли она моего знакомого.
— Подышать свежим воздухом вышел, — проронила женщина. — Как долго вы намереваетесь у нас пробыть?
— Точно еще не знаю. Если ваши порядки это допускают, то я предпочла бы оплачивать свое пребывание здесь посуточно.
Дежурная, посмотрев на меня так, словно я сказала что-то неприличное, процедила:
— Допускают.
Я
— Куда же вы? Покидая гостиницу, постояльцы в обязательном порядке сдают ключ от номера. Все без исключения.
— Тем лучше, — пробормотала я, протягивая ключ.
— Что вы сказали? — встрепенулась дежурная.
— Я сказала, что вид из номера все-таки довольно паршивый.
Лицо женщины мгновенно покрылось пятнами. Что поделаешь, о ее же душевном здоровье забочусь. Совесть такая штука, что ежели уж зацепит человека по какому-нибудь поводу, то на всю жизнь его покоя лишить может. Весело насвистывая, я вразвалочку направилась к выходу.
Свежим воздухом Горшенин дышал на крыльце. Не просто дышал, а при этом еще разговаривал по сотовому. Стоял Игорь Викторович лицом к двери, благодаря чему разговор успел прекратить раньше, чем я смогла услышать хоть слово. Жаль.
— Как новые апартаменты?
— Сносно. — Я пнула носком ботинка брошенный каким-то нерадивым постояльцем пластиковый стаканчик, он весело запрыгал вниз по ступеням. — Вы насчет кофе серьезно?
— Да я бы и пообедать не отказался, — засмеялся Горшенин. — Вы как?
Я прислушалась к своим ощущениям, кивнула:
— Можно.
— Не только можно, но и нужно, — назидательно произнес Горшенин и захромал вслед за стаканчиком. — Едемте, я покажу вам одно замечательное кафе.
— Только одно? — пробурчала я, спускаясь к машине. — Надеюсь, ваши слова не означают, что это единственное замечательное кафе в городе Волгограде?
— А вот это вы напрасно, — заметил Игорь Викторович. — Город у нас не такой уж плохой, как вы себе это, возможно, представляете. Просто у вас настроение никудышное. Сейчас мы его постараемся исправить. А вы раньше здесь никогда не были?
— Была. В детстве. Сколько вы ей дали?
Горшенин посмотрел на меня вопросительно.
— Этой тетке. — Я мотнула головой в сторону гостиницы.
— Ах, тетке. Тогда не «сколько», а «что».
Горшенин сделал движение, намереваясь открыть мне дверцу машины, но я, презрев правила хорошего тона — откуда мне, вернее, Нинке, знать правила хорошего тона? — опередила его и плюхнулась на сиденье. Игорь Викторович озадаченно почесал затылок, но от пожеланий и замечаний воздержался.
— Так что же это было? — продолжила упорствовать я, едва он сел в машину.
— Вы изменили своему правилу не задавать вопросов? — усмехнулся Горшенин.
— Случай особый. Терпеть не могу чувствовать себя обязанной… в том, что касается денег. Даже в мелочах.
Про деньги я добавила из опасения, как бы Горшенин не заинтересовался, почему я решила чувствовать себя обязанной ему именно сейчас, а не, скажем, в случае со спортзалом.
— Ниночка, никаких денег не было, уверяю вас.
Горшенин порылся в кармане и протянул мне визитку.
Так вот почему «бумажка» в руке дежурной показалась мне слишком маленькой.