Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник)
Шрифт:
– Хорошо, – неожиданно произнес Берджесс, внимательно посмотрев на меня. – Вы видели когда-нибудь голову, на которой росла эта штука? – Он разжал руку и показал мне длинный рыжий волос.
Я взглянул на эту улику.
– Нет, насколько мне известно, таких не было ни у кого из находившихся в доме.
– Может, и не было, – согласился он. – Но если тут замешан посторонний человек, то его впустил кто-то, знающий расположение дома, скорее всего живущий здесь. А теперь – что скажете об этом?
Он показал мне вторую
– О ней? – недоуменно спросил я. – Вроде бы я не видел таких.
– Не очень наблюдательны, да? – весело откликнулся Берджесс. – К счастью, у меня есть другие свидетели. По меньшей мере четверо готовы присягнуть, что это пуговица с зеленого пальто, в котором была мисс Прайс в тот вечер, когда покинула дом. Нашли мы ее в руке покойного.
– Даже если так, у мисс Прайс нет монополии на подобные пуговицы! – воскликнул я, но, видит Бог, уверенности у меня почти не было.
– Мы это знаем. – Голос Берджесса звучал сурово. – И не собираемся делать опрометчивых шагов. Мы лишь хотим найти обладательницу этой пуговицы.
Полицейские справились с этой задачей, поскольку через тридцать шесть часов арестовали Фэнни Прайс как причастную к убийству Сэмпсона Рубинштейна.
Глава девятая
У Фокси было правило – всегда подозревай всех.
«Лавка древностей»
Я не поддался первому порыву – мчаться в тюрьму, где сидела Фэнни, предлагать помощь и яростно возмущаться ее положением. Знал, что впечатления на нее это не произведет, она даже в таких обстоятельствах не потеряет головы. Фэнни привели к судье, официально обвинили в преступлении, а она в своей спокойной деловой манере заявила, что невиновна, но сохраняет за собой право на защиту. Узнав об этом, я сразу отправился к своему другу Артуру Круку, адвокату с толстым брюхом, большим круглым лицом и хитрыми глазами. У него была похожая на крепость контора – но конторой он ее не называл, хоть она находилась в Темпле. Крук страдал подагрой и вынужден был ходить с тростью. Язык у него был язвительный, но голос бархатный.
– Кертис? – произнес он. – С чем пожаловал? Если с шантажом, то не трать ни пенни. Отправляйся в полицию. На кой черт мы ее содержим?
– Тут не шантаж, – сказал я, – а убийство.
– Не употребляй этого слова, – произнес Крук. – Несчастный случай, если угодно. Смерть, если необходимо. Только не убийство. Оно карается виселицей.
– Именно этого я и боюсь.
Крук поднял большие веснушчатые
– Ощущение не из приятных, – заметил он. – Оно тебе не понравится, Кертис. В действительности оно может длиться недолго, но в воображении не прекращается.
– Я беспокоюсь не о своей шее, – объяснил я. – О женщине.
На его лице отразилось сомнение.
– Не люблю я эти женские дела. Кто она?
– Ее арестовали за убийство Рубинштейна.
– Дерзкая особа, – усмехнулся Крук. – Какое отношение она имеет к тебе?
– Если она выпутается из этого дела, то, надеюсь, выйдет за меня замуж.
Он покачал головой.
– Мой дорогой мальчик, не надо жениться на таких!
– В конечном счете это дешевле, – цинично заметил я.
– Тебе виднее. Ладно, продолжим. Ты считаешь, что она невиновата? Или знаешь, что она совершила это убийство, и хочешь выручить ее из беды?
– Я уверен, что она не убивала его, – заявил я. – С какой стати?
– Об этом спроси у полицейских. Кстати, какая у них версия?
– Думаю, полицейские будут утверждать, что у них была интрижка.
– А она была? – спросил Крук, обрезав кончик сигары.
– Фэнни говорит, что нет. Мол, Рубинштейн один из немногих мужчин, никогда не хотевших заняться с ней любовью.
– Если она мой клиент, то, надеюсь, в суде этого не скажет. Это весьма опасное признание. Сразу же предоставляет мотив. По общественному мнению ничего, как тебе известно, не стоящему, ничто так не оскорбляет женщину, как невнимание. Что она представляет собой?
Я пытался объяснить ему, но через минуту он велел мне замолчать.
– Ты не безучастный свидетель, – сказал Крук. – Что думает о ней жена Рубинштейна?
– Она будет цитировать тебе фразы из Ветхого Завета.
– И возможно, это подтвердится. Ладно, ладно. Не спорь. Я должен сам повидать эту женщину и составить мнение о ней. Что-нибудь пропало? Деньги, например?
– Насколько мне известно, нет. Я, разумеется, не полицейский.
Потом он спросил меня, встречался ли я с Фэнни после ареста.
– Нет, – ответил я. – Вряд ли я был бы persona grata [4] в тюрьме. Слава Богу, волосы у меня не рыжие, иначе бы меня могли посадить в соседнюю камеру как сообщника.
– Даже тебе, – строго заметил Крук, – следует по-мнить, что в этой стране, служащей для всего мира символом нравственности, мы не сажаем в соседние камеры мужчин и женщин. С какой стати полицейские ополчились на тебя?
– Потому, что с их нынешним вердиктом я не согласен.
– Можешь предложить альтернативу?
– По-моему, в доме было с полдюжины людей, имевших для убийства более сильные мотивы, чем Фэнни. Мы все видели, как она уходила, и раз шесть слышали ее вполне убедительный рассказ о своих передвижениях. Я думал, ты мог бы поехать, повидаться с ней.