Профессионалы
Шрифт:
— Снимите с нее наручники.
— Артур…
— Что я сказал?
Стивенс помедлил, глядя на самолет, потом вынул ключ и расстегнул наручники. Мэри ошеломленно посмотрела на него и принялась растирать отекшие запястья.
— Мы совершим обмен, — продолжал Пендер. — Вы приведете сюда Мэри, и я обменяю ее вам на Уиндермер. А пистолет вы оставите.
— Еще чего.
— Как хотите, но тогда я ее убью.
Стивенс выругался.
— Ладно, меняемся, — сказал он, скрипя зубами.
— Хорошо. Бросайте оружие.
Стивенс вынул кобуру,
— Теперь ведите сюда Мэри.
Стивенс оставил также рацию, взял Мэри под руку и повел ее через поле. Уэлвуд крикнул ему что-то вдогонку, но Стивенс даже не обернулся, продолжая шагать к самолету, глядя, как вращаются оба его двигателя, и чувствуя себя голым и уязвимым. Мэри тряслась как в лихорадке — не то от страха, не то от возбуждения. Стивенсу казалось, что время остановилось и они никогда не доберутся до самолета, но они все-таки добрались. На земле у трапа лежал окровавленный Холл и смотрел в небо широко раскрытыми глазами. Быть героем не так просто, как кажется. Одного желания недостаточно.
И вдруг он увидел пистолет — револьвер 38-го калибра, — выпавший из руки Холла и лежащий, забытый, подле. Пендер либо не заметил, либо посчитал, что это уже не важно. Так или иначе, пистолет он не подобрал.
Стивенс втолкнул Мэри на трап, а сам нагнулся, якобы для того, чтобы подвинуть тело Холла с дороги, схватил пистолет, сунул его в карман и стал подниматься следом.
Мэри с сильно бьющимся сердцем нырнула в дверь «гольфстрима», остановилась, переводя дух, немного постояла и вошла в пассажирский салон. Салон поражал своей роскошью — кресла кремовой кожи, мягкий ковер под ногами, несколько плоских телеэкранов. А в конце стоял Пендер, держа перед собой Уиндермер. Пилот, сидевший сбоку, таращился на его автомат.
— Артур, — позвала Мэри, чувствуя дурноту и понимая, что потеряет сознание и умрет. Пендер улыбнулся, но она не узнала его улыбку.
— Все будет хорошо, Мэри, — сказал он с невиданным для себя спокойствием. Таким безмятежным она его не помнила. — Мы свободны. Ничего больше не бойся.
Позади раздались шаги.
— Агент Стивенс, — произнес Пендер, — вы готовы к обмену?
— Готов, — ответил Стивенс. — Пора с этим заканчивать.
— Не надо, — сказала Уиндермер. — Мы столько сил угрохали на это дело, а вы хотите все бросить?
— Лучше помолчите, — заметил Пендер. — У вас будут другие дела. Подумаешь, одно проиграете. Короче, мы сейчас к вам подходим, меняемся, и вы оба убираетесь из самолета.
— Идет, — сказал Стивенс, и Мэри почувствовала, как его рука вцепилась в робу у нее на спине, — меняемся.
Пендер толкнул свою пленницу вперед, и они начали сближение. Стивенс пристально наблюдал за ним, правой рукой сжимая в кармане пистолет — ждал удобного момента. «Хоть бы он споткнулся или еще как-нибудь отвлекся», — думал Стивенс, но Пендер не сводил с него глаз.
Уиндермер сделала последний шаг и остановилась,
— Назад, — велел он, — назад, иначе я снесу тебе башку.
92
— Ты никуда не улетишь, я тебе не позволю, — говорил Стивенс, целя в Пендера.
Тот смотрел на него с холодным спокойствием, совершенно не испугавшись.
— Что ж, стреляй, а я застрелю Уиндермер, — равнодушно пообещал похититель.
Уиндермер стояла, прямая как струна, и смотрела на Стивенса, будто говоря ему: «Пристрели мерзавца».
— Считаю до пяти, — объявил Пендер. — Если на счет «пять» ты не бросишь пушку, твоей ненаглядной кранты.
— А у меня еще жена есть, — сказал Стивенс.
— Один, — начал Пендер.
Стивенс встретился глазами с Уиндермер.
— Грохни его, Кирк, — попросила она.
— Два, — считал Пендер.
— Твой последний шанс опустить ствол, Артур.
— Три.
— Артур, — жалобно пролепетала Мэри, — пожалуйста, не стреляй. Я больше не хочу этого.
— Я делаю это ради тебя. Четыре, агент Стивенс.
— Послушай Мэри, Артур. Пока не поздно.
— Уже поздно, — сказал Пендер, — пять.
Пендер считал, сверля стволом агента ФБР, и знал, что, когда он досчитает до пяти, придется что-то делать. Он нарочно тянул время, блефовал, а внутри росла пустота. Наконец он понял, что на этот раз блеф не сработает и придется застрелить Уиндермер.
Чужим голосом он произнес «Четыре», потом услышал будто издалека «Пять» и почувствовал, как палец сжимает курок, как цепенеет затылок Уиндермер. Он взглянул в заплаканное лицо Мэри и очнулся от ее крика, но стоял точно парализованный, не в силах пошевелиться.
И вдруг Уиндермер оттолкнула его — он удивился, до чего она сильна, и решение пришло само собой. Они стали бороться, но Стивенс все не стрелял, и в какую-то секунду Пендеру показалось, что еще не все потеряно, что он сумеет застрелить их двоих, но тут раздался выстрел, и он почувствовал удар в плечо.
Уиндермер отскочила, Пендер вскинул автомат, собираясь дать по ним очередь, но не успел. Последовали еще два удара, и он выронил оружие — скорее от шока, чем от боли, и сам упал на пол.
Мэри рыдала, склоняясь над ним. И тут его настигла боль — хуже которой он никогда не ведал и не подозревал, что такая бывает. Вместе с болью накатила слабость, и Пендер понял, что это конец. Он закрыл глаза и постарался представить, что он не в самолете, сраженный выстрелами агента ФБР, а на пляже на Мальдивах. Волны тихо плещут о берег, под пальмами натянут гамак. Под ласковым южным солнцем они навсегда забыли холод и мрак Детройта. Вот только Мэри отчего-то плачет. Он с улыбкой коснулся ее лица и сказал: «Прости». Но она не перестала плакать.