Профессионалы
Шрифт:
А примерно через два часа бабушка заскучала и собралась за кефиром. После особо сильных треволнений оба-сан всегда пьёт кефир – и никакого алкоголя, что вы. Стресс надо снимать либо лактозой, либо медитацией – вплоть до катарсиса-очищения и сатори-просветления.
– Я в ближайший депато. Буду часа через три-четыре: в это время в метро ужасная толпа. – Кицунэ-годзэн слегка кривила душой: на самом деле, госпожа Хэйкэ собиралась не только за фруктовой кислятиной, но и спокойно откушать суси в каком-нибудь ресторанчике-риотэй, а может просто купить в ятаи
– Толпа в метро?! Бабушка, в нашем городе давно налажен прокат дельтапланов: и быстрее, и надёжней. И вообще, оба-сан, объясни мне, зачем так далеко за кефиром ездить?
Девушка провела выкидушкой-гребнем по чёрной россыпи волос – расшитое журавлями кимоно Юрико распахнулось, продемонстрировав триптих-зеркалу высокую грудь и великолепный животик, очень женственный и красивый.
– Что ты говоришь, внученька?
– Кефир можно и в ларьке купить. Ларёк совсем рядом, у подъезда поликлиники – его в окно хорошо видно: я уверена, там и суси есть, и заварные пирожные, и сигареты с ментолом. И кефир.
Оба-сан сделала вид, что совсем не смутилась, что умная не по годам внучка не застала её врасплох и на горячем: после особо сильных треволнений госпожа Хэйкэ частенько покуривает ментоловые сигаретки калибра сто двадцать миллиметров – вплоть до фильтра, а то и до пустой пачки, если не срабатывает никотиновый ограничитель.
– Ничего ты, внучка, не понимаешь. В ларьке том суррогат несведущим гражданам втюхивают, а в супермаркете весь продукт натуральный, сертифицированный и качественный. Особенно, если места подходящие знаешь.
– А ты знаешь? – поправляя кимоно, улыбнулась Юрико.
– А я знаю. К тому же, владелец ларька – якудза. У него одного пальца практически нет. Обряд юбицумэ, слыхала о таком? А ещё он даймон таскает на лацкане пиджака. Мы ж все для него катаги. – Подтянув шаровары чуть ли не до колен, бабушка обула гэта и покрасовалась у полноростового голографического триптиха. Повернулась к зеркалу тылом, зафиксировала «вид сзади», движение на сто восемьдесят – оба-сан внимательно изучила статичную картинку-отражение и, видимо, осталась довольна – перевела отражательные поверхности в динамический режим.
– Долго не толкайся там, у тебя сердечко, не переутомляйся. Деньгами не сори и кошелёк лишний раз не свети: привакуумируй к ладони, чтоб не потерялся… – Юрико зевнула вслед оба-сан.
Из-за двери девушка слышала, как бабушка строго предупредила клонов-охранников, чтоб те внимательней следили за любимой внучкой:
– Смотрите мне!
В ответ пятнистые вояки прищёлкнули каблуками: рады стараться, так точно, будет исполнено, мэм.
Юрико невесело хихикнула: о ней беспокоятся, её охраняют.
Сволочи.
Юрико смотрела в окно и думала. Надо что-то делать, надо предупредить Акиру – если уже не поздно. А если поздно, помочь любимому выкарабкаться из неприятностей.
Но как?
Как вырваться из поликлиники?
Побег – дело почти неосуществимое: слишком внимательно присматривают за странной пациенткой. Значит, надо вернуть телефон, в чипе памяти забит номер Акиры – надо уговорить бабушку привезти трубку.
И позвонить.
Окно. Двенадцатый этаж – высоко. За окном – на допотопном кабеле стационарной телефонной связи, перекинутом по воздуху от одного корпуса поликлиники к другому, сидит «бабочка»: то ли аккумуляторы заряжает, то ли просто так, от делать нечего тунеядствует.
Юрико, как и все профессионалы, с пренебрежением относится к «чешуекрылым» гражданам вольного города Вавилона. Рождённый ползать летать не должен. Он обязан занять ту нишу, которая оказалась соразмерная его талантам. Девяносто девять и девять десятых процентов жителей Вавилона именно так и поступают, но остаётся ещё одна десятая процента – «бабочки», тихие бунтовщики, нарушители миропорядка. Те, кто отказался от предложенной Профсоюзом работы. Среди «бабочек», кстати, есть и любители и профессионалы.
Юрико наблюдала за «бабочкой» и даже залюбовалась размеренностью движений и красотой хитина брюшного сегмента, переливами красок псевдокожицы громадных крыльев-плоскостей и блестящим на солнце фасеточным намордником-газораспределителем. А направляющие аппараты, размещённые на ягодицах и плавно перетекающие гребешками к пяткам – это нечто!
Телефонный кабель.
«Бабочка».
Позвонить Акире.
«Бабочка» принесёт телефон! Все «бабочки» – курьеры. Именно доставкой срочных пакетов и почты они зарабатывают на дорогое обмундирование и сурими с маслом.
Подозвать «бабочку», сообщить адрес и код замка, рассказать, где лежит трубка и…
Как позвать? – клоны-охранники услышат, да и толстое бронестекло – небось, звуконепроницаемое, и ничем его не разбить, да и разбивать нельзя – шумное это дело. И не открывается… – рама вмурована в стену и запарена строительной нанопеной. И?..
Остаются визуальные знаки и сигналы. Надо махать руками и подпрыгивать, в общем, постараться обратить на себя внимание – что Юрико и сделала. Успешно: «бабочка» заметила потенциального клиента, спиной назад свалилась с кабеля, «свечой» нырнула к асфальту и метрах в десяти от тротуара резко развернула крылья, и – красиво, резко – взмыла вверх!
Кажется, этот полётный костюм называется «мертвая голова» – чёрная расцветка и на груди белёсое пятно черепа с костями. «Мёртвая голова» у «бабочек» всё равно, что пятая категория у профессионалов – высший класс, лучше некуда.
Отлично, всегда приятнее работать с компетентными людьми!
«Голова» зависла у окна – крыльев не видно: бешеная скорость взмахов. Интересно, сколько энергии потребляет полётный костюм? – наверное, за несколько часов полностью съедает пару нанобатареек от плюса до минуса.