Профессионалы
Шрифт:
— …На закрытом совещании руководителей фракций депутат Становой заявил о том, что депутат Шрамов замарал себя поступком, не совместимым с высоким званием депутата Госдумы, и привел в доказательство своих слов ряд документов. Документы были компьютерными распечатками и содержали фотографии и тексты нетрезвых разговоров Шрамова с девушками из эскорт-агентства.
В кабинете Ходоровского они были одни, к выполнению заказа Ларри Фримена Ходоровский решил привлекать как можно меньшее число своих сотрудников. Хоть Фримен его и успокоил, что политики за этим делом нет, хоть и сам Ходоровский догадывался, что упомянутые чиновники все, как один, подлецы и мерзавцы, но они, тем не менее, представляют наше российское государство, и, дискредитируя их, мы тем самым… Короче, глава агентства нюхом чувствовал, что не так все в этом деле просто, и оно (дело) может закончиться крупными неприятностями.
Однако за работу он взялся и один с ней справиться не мог.
А вот Борю Лепешкина морально-этические проблемы волновали мало, вернее, совсем не волновали, он продолжал докладывать:
— Становой и раньше выступал с подобными заявлениями, за что и получил от коллег-депутатов прозвище «Облико-морале». И каждый раз его слова не были бездоказательными. Ходят слухи, что Становой собирает досье на всех своих коллег по Думе, на крупных чиновников и видных государственных деятелей. Будучи мультимиллионером (он владелец сети ликероводочных и пивоваренных заводов), он тратит на свое хобби большие деньги, и, опять же, ходят слухи, что обладатели компромата несут его сплошь и рядом не в СМИ, которые у нас еще не в состоянии платить прилично за сенсации, а Становому. Причем он довольно часто не обнародует полученный компромат.
— Шантаж? — предположил Ходоровский.
— Возможно. Возможно, шантажирует коллег и перепродает сведения самим героям сенсаций…
— Мультимиллионер пытается заработать на перепродаже компромата?!
Лепешкин пожал широкими плечами:
— Ну… возможно, он ждет удобного случая заявить о себе погромче. Далее: все досье у него компьютеризированы. Но (это уже проверено) компьютер не подключен к думской сети и не имеет выхода в Интернет, то есть влезать в него нужно физически — руками. И человека, которому не доверяет, Становой к компьютеру не допустит.
— Значит, нужно вербовать доверенного программиста. А еще соображения? Не через досье Станового собрать информацию можно? — задумчиво поинтересовался Ходоровский.
— А мы и будем собирать ее другими способами. Досье Станового я предлагаю использовать как начало отсчета, не больше. А потом, зная, в каком направлении надо копать, будем копать.
— Доверенный программист вообще существует?
— Да, — утвердительно кивнул Лепешкин. — Есть некто Артем Мальков, двадцать два года, студент-заочник, стаж работы с компьютерами восемь лет, не привлекался. По моим сведениям, Становой патологически боится компьютерных вирусов, так что этот Мальков регулярно приносит ему свежие версии антивирусных программ.
— И что, твоего Малькова есть на чем зацепить?
— В наше время нет такого программиста, которого не на чем зацепить. Либо он пользуется пиратскими программами, либо сам их «крэкает», либо хакерит, либо подрабатывает на немотивированных апгрейдах — осовременивании компьютерной аппаратуры. Но вербовать предлагаю под видом кадровых сотрудников ФСБ и хотел бы взять с собой кого-нибудь для солидности, Гицко, например. Когда за тобой приходят двое, значит, не кидалы, а правда ФСБ — стереотип мышления.
— А в ближайшее отделение он тут же не побежит?
— Ни за что. Еще один стереотип: с кидалами менты заодно, а против ФСБ у них руки коротки. То есть он решит, что сдавать нас имеет смысл только самому высокому нашему же (то есть фээсбэшному) начальству, но и этого делать не станет — сочтет, что только прибавит неприятностей на свою талантливую голову.
— Хорошо, возьмешь с собой Гицко.
34
После того как Денис уехал, Турецкий немедленно отправился в Матросскую Тишину, где в одиночной камере под неусыпным контролем врача содержался Валентин Петрович Кольцов.
Кольцов выглядел так себе. Желтый цвет лица, круги под глазами — словно где-то сутки напропалую веселился до упаду. Еще загнется тут у нас, не дай бог, подумал Турецкий. Надо что-то придумать.
— Валентин Петрович, сегодня у меня к вам только один вопрос. Каким образом Тюрину был отдан на откуп Березовский каменноугольный карьер? Как это возможно вообще? Кто это мог сделать?
— Теоретически — никто.
— А практически?
— Например, тот, кто работал в администрации президента… — пожал плечами Кольцов.
— Не морочьте мне голову! — возмутился Турецкий. — Там же десятки людей, и они все под прицелом друг у друга!
— Не перебивайте, — поморщился Кольцов, — мне и так тяжело говорить. — Сотрудник администрации президента и чиновник Агентства федерального имущества в одном лице.
— Разве такое возможно? — опешил Турецкий.
— А вы подумайте.
— Черт! — Турецкий даже поднялся на ноги. — Мансуров! Мансуров…
— Ну конечно… Он активно сотрудничал там и имел большой вес.
— Но разве вы, Валентин Петрович, не числитесь тоже чиновником этого агентства? — не удержался Турецкий.
Кольцов вздрогнул.
— У меня только наблюдательные и консультативные функции, а впрочем, это уж вам решать…
— Решать будет прокурор, — сказал Турецкий дежурную фразу и тут же об этом пожалел: Кольцов моментально закрылся в себе.
— Но за что, Валентин Петрович? За что Тюрину могли оказать такую услугу? Едва ли Мансуров действовал от себя лично. Давайте рассуждать в абстрактных категориях. Заметьте, я не педалирую версию, что вы принимали в этом участие, более того, я даже в этом сильно сомневаюсь, вероятно, едва ли это было в вашей власти, но вы опытный подковерный игрок, вы хорошо знаете, как это делается. Давайте рассуждать абстрактно.
— Абстрактно? Вероятней всего, за то именно, что Тюрин, будучи президентом «Межбанка», просто вписал в реестр держателей акций целый ряд чиновников из различных служб в администрации президента. Заметьте, — криво усмехнулся Кольцов, — не управления делами, где я работаю, а именно — администрации.
— Заметил, — сухо заверил его Турецкий.
35
Вербовка прошла быстро и четко, словно по учебнику. Воскресным утром Лепешкин и Гицко просто дождались, когда Мальков выйдет из дома — программист жил один, по субботам, как правило, работал, а по воскресеньям запасался продуктами на неделю. Он как раз выходил из подворотни, а сыщики, театрально взвизгнув тормозами «Волги» у него перед носом, солидно вышли из машины, предъявили фээсбэшные (липовые, конечно, но очень — просто очень! — похожие) удостоверения и попросили проследовать с ними.