«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности
Шрифт:
– В Миксо-Лидии, – задыхался Сен-Сир, надвигаясь на Мартина и хлюпая башмаками, – в Миксо-Лидии мы бросали собакам… мы варили в масле, мы…
– А в следующий раз, – сказал Мартин, – будьте так любезны не толкать меня под локоть, когда я держу в руках «Елену Глинскую». Право же, это весьма неприятно.
Сен-Сир набрал воздуха в грудь, Сен-Сир выпрямился во весь свой гигантский рост… и снова поник. Он выглядел как полицейский эпохи немого кино после завершения очередной погони – и знал это. Если бы он сейчас убил Мартина, даже в такой развязке все равно отсутствовал бы элемент классической трагедии. Он оказался бы в невообразимом положении Гамлета, убивающего дядю кремовыми тортами.
– Ничего не делать, пока я не вернусь! – приказал он, бросил на Мартина последний свирепый взгляд и, оставляя за собой мокрые следы, захлюпал к двери. Она с треском закрылась за ним, и на миг наступила тишина, только с потолка лилась тихая музыка, так как Диди уже распорядилась продолжать показ и теперь любовалась собственной прелестной фигурой, которая нежилась в пастельных волнах, пока они с Дэном Дейли пели дуэт о матросах, русалках и Атлантиде – ее далекой родине.
– А теперь, – объявил Мартин, с величавым достоинством поворачиваясь к Уотту, который растерянно смотрел на него, – я хотел бы поговорить с вами.
– Я не могу обсуждать вопросы, связанные с вашим контрактом, до возвращения Рауля, – быстро сказал Уотт.
– Чепуха, – сказал Мартин твердо. – С какой стати Сен-Сир будет диктовать вам ваши решения? Без вас он не сумел бы снять ни одного кассового фильма, как бы ни старался. Нет, Эрика, не вмешивайся. Я сам этим займусь, прелесть моя.
Уотт встал.
– Извините, но я не могу это обсуждать, – сказал он. – Фильмы Сен-Сира приносят большие деньги, а вы неопыт…
– Потому-то я и вижу положение так ясно, – возразил Мартин. – Ваша беда в том, что вы проводите границу между артистическим и финансовым гением. Вы даже не замечаете, насколько необыкновенно то, как вы претворяете пластический материал человеческого сознания, создавая Идеального Зрителя. Вы – экологический гений, Толливер Уотт. Истинный художник контролирует свою среду, а вы с неподражаемым искусством истинного мастера постепенно преображаете огромную массу живого дышащего человечества в единого Идеального Зрителя…
– Извините, – повторил Уотт, но уже не так резко. – У меня, право, нет времени… Э-э-э…
– Ваш гений слишком долго оставался непризнанным, – поспешно сказал Мартин, подпуская восхищения в свой золотой голос. – Вы считаете, что Сен-Сир вам равен, и в титрах стоит только его имя, а не ваше, но в глубине души должны же вы сознавать, что честь создания его картин наполовину принадлежит вам! Разве Фидия не интересовал коммерческий успех? А Микеланджело? Коммерческий успех – это просто другое название функционализма, а все великие художники создают функциональное искусство. Второстепенные детали на гениальных полотнах Рубенса дописывали его ученики. Однако хвалу за них получал Рубенс, а не его наемники. Какой же из этого можно сделать вывод? Какой? – И тут Мартин, верно оценив психологию своего слушателя, умолк.
– Какой же? – спросил Уотт.
– Садитесь, – настойчиво сказал Мартин, – и я вам объясню. Фильмы Сен-Сира приносят доход, но именно вам они обязаны своей идеальной формой. Это вы, налагая матрицу своего характера на все и вся в «Вершине»…
Уотт медленно опустился в кресло. В его ушах властно гремели завораживающие взрывы дизраэлевского красноречия. Мартину удалось подцепить его на крючок. С непогрешимой меткостью он с первого же раза разгадал слабость Уотта: киномагнат вынужден был жить в среде профессиональных художников, и его томило смутное ощущение, что способность приумножать капиталы чем-то постыдна. Дизраэли приходилось решать задачи потруднее. Он подчинял своей воле парламенты.
Уотт заколебался, пошатнулся и пал. На это потребовалось всего десять минут. Через десять минут, опьянев от звонких похвал своим экономическим способностям, Уотт понял, что Сен-Сир – пусть и гений в своей области – не имеет права вмешиваться в планы экономического гения.
– С вашей широтой видения вы можете охватить все возможности и безошибочно выбрать правильный путь, – убедительно доказывал Мартин. – Прекрасно. Вам нужна Глория Иден. Вы чувствуете – не так ли? – что от меня толку не добиться. Лишь гении умеют мгновенно менять свои планы… Когда будет готов документ, аннулирующий мой контракт?
– Что? – спросил Уотт, плавая в блаженном головокружении. – А, да… Конечно. Аннулировать ваш контракт…
– Сен-Сир будет упорно цепляться за свои прошлые ошибки, пока «Вершина» не обанкротится, – указал Мартин. – Только гений, подобный Толливеру Уотту, кует железо, пока оно горячо, когда ему представляется шанс обменять провал на успех, какого-то Мартина на единственную Иден.
– Гм, – сказал Уотт. – Да. Ну хорошо. – На его длинном лице появилось деловитое выражение. – Хорошо. Ваш контракт будет аннулирован после того, как мисс Иден подпишет контракт.
– И снова вы тонко проанализировали самую сущность дела, – рассуждал вслух Мартин. – Мисс Иден еще ничего твердо не решила. Если вы предоставите убеждать ее человеку вроде Сен-Сира, например, то все будет испорчено. Эрика, твоя машина здесь? Как быстро сможешь ты отвезти Толливера Уотта в «Лагуну»? Он единственный человек, который сумеет найти правильное решение для данной ситуации.
– Какой ситуа… Ах, да! Конечно, Ник. Мы отправляемся немедленно.
– Но… – начал Уотт.
Матрица Дизраэли разразилась риторическими периодами, от которых зазвенели стены. Златоуст играл на логике арпеджио и гаммы.
– Понимаю, – пробормотал оглушенный Уотт и покорно пошел к двери. – Да-да, конечно. Зайдите вечером ко мне домой, Мартин. Как только я получу подпись Иден, я распоряжусь, чтобы подготовили документы об аннулировании вашего контракта. Гм… Функциональный гений… – И, что-то блаженно лепеча, он вышел из зала.
Когда Эрика хотела последовать за ним, Мартин тронул ее за локоть.
– Одну минуту, – сказал он. – Не позволяй ему вернуться в студию, пока контракт не будет аннулирован. Ведь Сен-Сир легко перекричит меня. Но он попался на крючок. Мы…
– Ник, – сказала Эрика, внимательно вглядываясь в его лицо, – что произошло?
– Расскажу вечером, – поспешно сказал Мартин, так как до них донеслось отдаленное рыканье, которое, возможно, возвещало приближение Сен-Сира. – Когда у меня найдется свободная минута, я ошеломлю тебя. Знаешь ли ты, что я всю жизнь поклонялся тебе из почтительного далека? Но теперь увози Уотта от греха подальше. Быстрее!
Эрика только успела бросить на него изумленный взгляд, и Мартин вытолкал ее из зала. Ему показалось, что к этому изумлению примешивается некоторая радость.