«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности
Шрифт:
– Где Толливер? – Оглушительный рев Сен-Сира заставил Мартина поморщиться. Режиссер был недоволен, что брюки ему впору отыскались только в костюмерной. Он счел это личным оскорблением. – Куда вы дели Толливера? – вопил он.
– Пожалуйста, говорите громче, – небрежно кинул Мартин. – Вас трудно расслышать.
– Диди! – загремел Сен-Сир, бешено поворачиваясь к прелестной звезде, которая по-прежнему восхищенно созерцала Диди на экране над своей головой. – Где Толливер?
Мартин вздрогнул. Он совсем забыл про Диди.
– Вы не знаете, верно, Диди? – быстро подсказал
– Заткнитесь! – распорядился Сен-Сир. – А ты отвечай мне, ах ты… – И он прибавил выразительное многосложное слово на миксолидийском языке, которое возымело желанное действие.
Диди наморщила безупречный лобик.
– Толливер, кажется, ушел. У меня все это путается с фильмом. Он пошел домой, чтобы встретиться с Ником Мартином.
– Но Мартин здесь! – взревел Сен-Сир. – Думай же, думай.
– А в эпизоде был документ, аннулирующий контракт? – рассеянно спросила Диди.
– Документ, аннулирующий контракт? – прорычал Сен-Сир. – Это еще что? Никогда я этого не допущу, никогда, никогда, никогда! Диди, отвечай мне: куда пошел Уотт?
– Он куда-то поехал с этой агентшей, – ответила Диди. – Или это тоже было в эпизоде?
– Но куда, куда, куда?
– В Атлантиду, – с легким торжеством объявила Диди.
– Нет! – закричал Сен-Сир. – Это фильм! Из Атлантиды была родом русалка, а не Уотт.
– Толливер не говорил, что он родом из Атлантиды, – невозмутимо прожурчала Диди. – Он сказал, что едет в Атлантиду, а потом вечером встретится у себя дома с Ником Мартином и аннулирует его контракт.
– Когда? – в ярости крикнул Сен-Сир. – Подумай, Диди! В котором часу он…
– Диди, – сказал Мартин с вкрадчивой настойчивостью. – Вы ведь ничего не помните, верно?
Но Диди была настолько дефективна, что не поддалась воздействию даже матрицы Дизраэли. Она только безмятежно улыбнулась Мартину.
– Прочь с дороги, писака! – взревел Сен-Сир, надвигаясь на Мартина. – Твой контракт не будет аннулирован! Или ты думаешь, что можешь зря расходовать время Сен-Сира? Это тебе даром не пройдет. Я разделаюсь с тобой, как разделался с Эдом Кассиди.
Мартин выпрямился и улыбнулся Сен-Сиру леденящей надменной улыбкой. Его пальцы играли воображаемым моноклем. Изящные периоды рвались с его языка. Оставалось только загипнотизировать Сен-Сира, как он загипнотизировал Уотта. Он набрал в легкие побольше воздуха, собираясь распахнуть шлюзы своего красноречия.
И Сен-Сир, варвар, на которого лощеная элегантность не производила ни малейшего впечатления, ударил Мартина в челюсть.
Ничего подобного, разумеется, в английском парламенте произойти не могло.
Когда вечером робот вошел в кабинет Мартина, он уверенным шагом направился прямо к письменному столу, вывинтил лампочку, нажал на кнопку выключателя и сунул палец в патрон. Раздался треск, посыпались искры. ЭНИАК выдернул палец из патрона и яростно потряс металлической головой.
– Как мне этого не хватало! – сказал он со вздохом. – Я весь день мотался по временной шкале Кальдекуза. Палеолит, неолит, техническая эра… Я даже не знаю, который теперь час. Ну, как протекает ваше приспособление к среде?
Мартин задумчиво потер подбородок.
– Скверно, – вздохнул он. – Скажите, когда Дизраэли был премьер-министром, ему приходилось иметь дело с такой страной – Миксо-Лидией?
– Не имею ни малейшего представления, – ответил робот. – А что?
– А то, что моя среда размахнулась и дала мне в челюсть, – лаконично объяснил Мартин.
– Значит, вы ее спровоцировали, – возразил ЭНИАК. – Кризис, сильный стресс всегда пробуждают в человеке доминантную черту его характера, а Дизраэли в первую очередь был храбр. В минуту кризиса его храбрость переходила в наглость, но он был достаточно умен и организовывал свою среду так, чтобы его наглость встречала отпор на том же семантическом уровне. Миксо-Лидия? Помнится, несколько миллионов лет назад она была населена гигантскими обезьянами с белой шерстью. Ах нет, вспомнил! Это государство с застоявшейся феодальной системой.
Мартин кивнул.
– Так же, как и эта киностудия, – сказал робот. – Беда в том, что вы встретились с человеком, чья приспособляемость к среде совершеннее вашей. В этом все дело. Ваша киностудия только-только выходит из средневековья, и поэтому тут легко создается среда, максимально благоприятная для средневекового типа характера. Именно этот тип характера определял мрачные стороны средневековья. Вам же следует сменить эту среду на неотехнологическую, наиболее благоприятную для матрицы Дизраэли. В вашу эпоху феодализм сохраняется только в немногих окостеневших социальных ячейках вроде этой студии, а поэтому вам будет лучше уйти куда-нибудь еще. Помериться силами с феодальным типом может только феодальный тип.
– Но я не могу уйти куда-нибудь еще! – пожаловался Мартин. – То есть пока мой контракт не будет расторгнут. Его должны были аннулировать сегодня вечером, но Сен-Сир пронюхал, в чем дело, и ни перед чем не остановится, чтобы сохранить контракт, – если потребуется, он поставит мне еще один синяк. Меня ждет Уотт, но Сен-Сир уже поехал туда.
– Избавьте меня от ненужных подробностей, – сказал робот с досадой. – А если этот Сен-Сир – средневековый тип, то, разумеется, он спасует только перед ему подобной, но более сильной личностью.
– А как поступил бы в этом случае Дизраэли? – спросил Мартин.
– Начнем с того, что Дизраэли никогда не оказался бы в подобном положении, – холодно ответил робот. – Экологизер может обеспечить вам идеальный экологический коэффициент только вашего собственного типа, иначе максимальная приспособляемость не будет достигнута. В России времен Ивана Дизраэли оказался бы неудачником.
– Может быть, вы объясните это подробнее? – задумчиво попросил Мартин.
– О, разумеется, – ответил робот и затараторил: – При принятии схемы хромосом прототипа все зависит от порогово-временных реакций конусов памяти мозга. Сила активации нейронов обратно пропорциональна количественному фактору памяти. Только реальный опыт мог бы дать вам воспоминания Дизраэли, однако ваши реактивные пороги были изменены так, что восприятие и эмоциональные индексы приблизились к величинам, найденным для Дизраэли.