Профиль мозга
Шрифт:
– Это точно, - согласился Денис.
– Самсонов говорил, правительство и раньше пыталось привлекать в спецслужбы экстрасенсов, только ничего толкового из этого не вышло... стоп!
Он вдруг вскочил с кресла и застыл, уставившись на Валеру.
– Ты чего?
– удивился Топольков.
– Я знаю, где нам взять нужную карту! Прутиков!
– Денис активировал юнифон.
– Кто такой Прутиков и куда ты звонишь?
– Прутиков - уличный танцор и информатор, он... ну, в общем, потом объясню! Сперва с Беркутовым связаться надо.
Глава 5
Когда гремящая музыка, болтовня ролика и мельтешащие в воздухе голограммы на десять секунд исчезли, чтобы не закрывать выход на станцию, Игорь разглядел, что женщина напротив крепко спит: голова её запрокинулась, рот приоткрылся. Рядом, на привязанном к её запястью поводке, притулился мальчик лет шести, увлечённо игравший в сетевую стрелялку. Это новый вид хомо сапиенс!
– восхитился Трухаков способностью матери и сына легко игнорировать все, даже самые агрессивные, атаки рекламы.
– Новый, ничем не пробиваемый вид в своей естественной среде обитания!
Юнифон пискнул в ухо, сигнализируя, что пора выходить. Игорь поспешно встал и уже через пять секунд вывалился на перрон. Толпа тут же понесла его к выходу, освобождая место для прибывших на следующей капсуле.
У Трухакова были деньги и на другие виды транспорта, и на антиреки, но он очень любил "трубу", потому что здесь он мог, хотя бы на время, стать никем, ничем и звать никак, что приятно холодило вечно разгорячённый рассудок. У "никака" ведь нет никаких проблем, на то он и "никак"! Тебя тут никто не знает, не запомнит, и никогда больше не увидит, но в то же время ты не один, ты - часть мощного, недостижимо огромного целого, которое всегда знает "что-как-куда-и-зачем". Оно, это могучее, умное целое знает абсолютно всё, так что Никаку можно просто расслабиться и ни о чём не думать. "Труба" полностью лишала мыслей и обезличивала, даря такую свободу и безмятежность, каких Игорь больше нигде не испытывал.
Счастливого детства у него не было, юношескую пору прекрасной тоже никак не назовёшь, а уж о спокойной старости говорить и вовсе смешно, когда даже средних лет не предвидится... И всегда Трухаков был чем-то озабочен, вечно трепыхался, старался, мучился. С самого детства... Груз, ответственность, адская ноша...
"...Пятнадцать дней до первой смерти по твоей вине! Две недели на то, чтобы уйти вслед за мной".
Что должен был делать подросток, узнав, что, когда Фёдор Игнатьевич говорил это, он был уже мёртв? Что мог мальчик сделать?!
Игорь старался внушить себе, что это всего лишь ночной кошмар, о котором надо просто забыть и жить дальше. Он гнал от себя неприятное воспоминание и старался заниматься усерднее обычного, чтобы отвлечься. Кое-как ему это удавалось, пока однажды преподаватель специальной программы для геноптиков на занятия не явился, сообщив, что больше не может вести уроки в долг.
Мать ринулась к отцу в "мастерскую" и выяснила, что Трухаков-старший вот уже полторы недели не переводит денег учителю, мороча ему голову, что это случайность и долг будет компенсирован в самое ближайшее время.
"Он сказал, завтра ему заплатят за обкатку глазной камеры, и поклялся, что сразу же все счета пополнит", - сказала мать сыну, выходя из "мастерской".
Прежде чем дверь в комнату задвинулась, Игорь увидел, как отец в непрозрачных очках и воткнутым за ухом нейрошунтом, взмахнул руками и зашипел, как от боли.
Киберглоб - догадался Трухаков-младший. Перед глазами сразу же возникло игровое поле, где шло жестокое сражение всех со всеми, но не это здесь, в Киберглобе, было главным - не битва, не ловкость, не мужество или опыт геймеров, а их деньги! Оружие, броня, проходы, ускорители; целые платные подуровни, чтобы обойти противников на особо опасных участках; нейростимуляторы для улучшения реакции и т.д. и т.п.
– деньги текли рекой, опустошая счета на и-кодах геймеров. Того, кто дойдёт до конца и выиграет, ждал многомиллионный главный приз, и люди бились сутками напролёт, в надежде на свои умения и удачу, но на деле, конечно же, побеждал только тот, к кому стекались финансовые потоки...
"Ты тогда, пожалуйста, сегодня сам позанимайся, ладно?
– мать погладила сына по голове, - а завтра..."
Завтра ничего не изменится, вдруг с необычайной ясностью понял Игорь. Это было как озарение, которое прорвалось сквозь конфликт генопты и мозга, заставив мгновенно и без тени сомнения осознать, что ничего уже больше не будет: ни занятий с учителем, ни нужных лекарств, ни дома, ни родителей, ничего! Отец уже проиграл, что имел, и проиграет всё, что поступит за обкатку новых киберпримочек...
Утро того дня, когда Игорь остался вообще без лекарств, помнилось смутно. Мать долго звонила по поводу доставки препаратов, что-то говорила, кричала, требовала... А после долго-долго барабанила кулаком в дверь "мастерской", но отец всё не открывал и не открывал. Удары разрывали мозг, каждый следующий сильнее, чем предыдущий, заставляя сидеть прямо на полу своей комнаты, скорчившись и обхватив голову руками. Когда грохот дошёл до невыносимого уровня, Игорь вскочил и, крича во всё горло, ринулся к "мастерской". Увидев сына, мать бросилась ему навстречу, поймала и, прижав к себе, пыталась успокоить, а он всё кричал и кричал, пока дверь в "мастерскую" не открылась.
"Да заткни же ты его наконец, чёртова ты дура!" - проорал отец, развернувшись на своём любимом крутящемся стуле. Позади него, на виртэке, уже отсчитывались последние минуты до начала очередного турнира Киберглоба.
Вид Трухакова-старшего был страшен: из обритого наголо черепа торчал нейрошунт и ещё один кабель, соединявшие его голову с коробкой профессионального юнифона, на месте левого глазного яблока ворочалось что-то тёмное, похожее на паука, вцепившегося в глазницу тонкими острыми лапками. Второй глаз отца был налит кровью, рот будто свело судорогой, а из небритого подбородка торчали три какие-то штуки, похожие на головки болтов.