Профилактика
Шрифт:
– Ничего. Я работку с собой взяла. Буду вязать помаленьку.
– Вот старая ведьма!..
– Чего-чего?
– Это я с машиной, бабушка, разговариваю.
– Ну давай-давай...
Вспыхивает большой экран на стене. На экране лицо инспектора Смита начальника отдела в федеральном бюро по проверке лояльности. Сержант Джонс вскакивает с места и застывает в положении "смирно".
– Докладывайте, сержант, - разрешает с экрана инспектор.
– За время моего дежурства, - начинает Джонс и умолкает, похолодев
– Проклятая бабка! Если инспектор ее заметит..." Перед глазами Джонса вспыхивают огненные строки параграфа N_186 - "присутствие посторонних в аппаратной во всех случаях, когда оно не вызвано непосредственной необходимостью определения индекса лояльности, строго запрещается". Джонс косит глаза в угол аппаратной. Старуха расставила складной стульчик и, сидя на нем, быстро двигает спицами: вяжет что-то длинное, как солитер.
– За время моего дежурства...
– хрипло повторяет Джонс.
– Что вы там мямлите!
– раздраженно бросает с экрана инспектор. Забыли форму отчетности? Число прошедших проверку за последние сутки, средний индекс лояльности, количество профилактических арестов. Я жду.
– "Суммированный суточный итог работы районного пункта по проверке лояльности, - вспоминает Джонс параграф N_217 "Особых правил", - является секретным и ни при каких обстоятельствах не подлежит разглашению. За разглашение виновный..." - дальше мысли Джонса начинают путаться.
– Ну же, - кричит с экрана инспектор.
– Вы что, пьяны, заболели?.. Цифры, быстро!
– Семьдесят восемь, девяносто и пять десятых, ноль, - шепчет Джонс.
– Хорошо. Обращаю ваше внимание, сержант, на несколько завышенный средний индекс лояльности и особенно на отсутствие профилактических арестов, - цедит сквозь зубы инспектор.
– Проверьте место нуля индикатора лояльности, а при подведении итогов округляйте в сторону уменьшения. И не будьте формальны. Вызывайте ваших клиентов на откровенность. Вы поняли? Завтра в тринадцать ноль-ноль сами явитесь для внеочередной проверки лояльности. Все!
Экран гаснет, и сержант Джонс вздыхает с облегчением. Потом с ненавистью смотрит на старуху.
– Ну, погоди, - бормочет он.
– Я тебе устрою "рентгену" по всем "индиксям". Ведь, кажется, был такой один пункт в правилах...
Джонс торопливо листает пухлый томик "Особых правил".
– Ага! Есть: "Каждый совершеннолетний гражданин, находящийся в здравом уме и твердой памяти..." Гм, в здравом уме, - повторяет Джонс и с сомнением косится на старуху...
– Ничего, сойдет, - тут же решает он. Значит, "находящийся в здравом уме... может быть в любое время допущен к проверке лояльности по собственному желанию". "По собственному желанию" этот параграф никогда не применяется. Не мудрено, что я забыл его.
Джонс откладывает "Правила" и многозначительно откашливается.
– Ну-с, - говорит он.
– Начнем!
Старуха
– Эй, бабушка, - повышает голос Джонс.
– Проснись. Фамилия, имя?
Старуха вздрагивает и роняет вязанье. С испугом глядит на сержанта.
– Фамилия, имя, - повторяет Джонс.
– Фу ты, напугал, - недовольно бормочет старуха.
– Наладил машину-то?
– Наладил! Как тебя звать?
– Меня-то?.. Мелания Фукс по мужу, а девичья моя фамилия Воречек.
– А девичья твоя фамилия мне ни к чему. Фукс, значит. Гражданство у тебя какое?
– Здешнее. Я, милай, тут всю жизнь прожила. Несмышленышем меня сюда привезли. Отец-то мой из Польши перебрался. Еще, почитай, до первой войны.
– Ладно! Иди становись вон туда.
– В шкаф-то в этот? А раздеваться где?
– Да не надо раздеваться. Так все сделаем.
– Ты смотри, милай, делай как полагается. Чтобы все видно было.
– Будет, будет. Ты не сомневайся. Насквозь тебя увижу. Лезь. Вот так. А теперь подумай, бабушка, о том, что тебе больше всего на свете не нравится.
– Это про что же, значит?
– Про что хочешь, что тебе не по душе: цены, налоги, пенсия по старости. Ты пенсию получаешь?
– Мало, милай!
– Вот и об этом подумай. Словом, обо всем, что тебе хотелось бы изменить.
– Это чтобы желчь разлилась?
– Вот именно.
– Не вредно это мне будет, сыночек?
– А без этого нельзя. Ничего у нас с тобой не получится.
– Ну давай, попробую...
– Пробуй, бабушка, пробуй... Вот так. Хорошо, очень хорошо! Ай да старая! Да ты, оказывается, самый что ни на есть "подрывной элемент" в нашей стране. Хватит, хватит! У меня уже прибор зашкалило. Вылезай.
– Ну как? Увидел что?
– Все видел. Плохо твое дело. Придется тебя изолировать. Опасная ты для окружающих.
– Это куда же ты меня изолировать хочешь? В санаторий, что ли?
– Там видно будет. Пока в полицейский участок.
– Очумел? Идол!
– Тихо! За оскорбление должностного лица могу оштрафовать.
– Тещу свою штрафуй. Жулик! Меня доктор Осслоп послал кишки проверить, а ты мне на голову трубу наводишь. Я тоже кое-что понимаю. Не маленькая.
– Фу ты, черт! Кишки! Почему сразу не сказала?
– А ты что, сам не видишь? При аппарате сидишь, а не видишь. Все вы жулики, дармоеды, олухи недоученные.
– Не ори, старая. Как бы там ни было, случайно или не случайно, выявил я в тебе опасного подрывного элемента. И теперь выход может быть только один... Алло, старший сержант О'Патрик? Докладывает сержант Джонс. Прошу срочно прислать полицейскую машину! Так точно, весьма опасный. Процент лояльности - ноль. Так точно! Зовут Мелания Фукс. Лет - девяносто три. Так точно, жду! Рад стараться, господин старший сержант!