Профсоюз сумасшедших: Стихи и проза
Шрифт:
Робкой Любви.
А потом — Балериною осени ладан,
В паутину туманов — солнце-буян.
Каждый день тоской о весне залатан,
А на площади сердца —
Сплошной бурьян.
Барабаны души,
Бейте в смерть, барабаньте,
Все-равно мне ковра весны не соткать.
Но смотрите —
В бурьяне лихорадочный бантик
Не хотящего в смерть цветка.
Я помню — весною его потеряла
Гимназисточка с красным ртом.
Я —
Шерлоком по лугу души, а она уверяла,
Что найдем мы его
Потом…
И вот я нашел…
Но косматые ночи
Поседели снегами в алмазной глуши.
А я — как Любовь — запоздалый цветочек
В парники моей души.
И я знаю:
От зноя кричащих бессилий,
И от белых осенних туманов в крови —
В душе отцветают фиалки и лилии
Хрустальных улыбок
И первой Любви…
Сентябрь 1922.
ТОМЛЕНИЕ ДУХА
Все суета сует
И томление духа.
Сплетались и рвались взгляды.
Слова свистели как плети.
Хрустя скрежетали зубы
И грудь обжигала грудь.
А ты балериной черной
В каком-то кошмарном балете
Забилась в подвалы печали
И дико прервала игру.
Тонкой рукой диллетантки
Сердце как скрипку мучить,
Черным огнем твоих взглядов
Красные слезы сушить.
И вдруг, раскаленно крикнув,
Ты разорвала тучи —
Струнные нервы арфы
Нервные струны души.
Ты распахнула сердце
Визгам и лязгам конок,
В пледы тоски завернувшись.
Прыгнула в ночь — не моя.
А в мышеловке улиц
Плакал бездомный ребенок —
И всем, даже мне показалось,
Что это рыдаю я.
И мне уже странно верить,
Что в океанах жизни
В море томленья духа
Есть пароход Любви.
Сердце-маяк застонет,
Треснувший колокол взвизгнет,
И пароход забьется
В красных волнах крови.
Дернутся в небе ракеты —
Молний секундный танец,
В черном экране ночи
Вспышку уронит Борей.
И я начинаю верить,
Что Любовь — «Летучий Голландец»,
Просто — корабль-призрак,
Вечный скиталец морей.
Март 1923.
Последний концерт
Отуманенный облачной дымкою,
В иглах страсти, в терновом венце,
Я иду к вам, иду невидимкою,
Чтобы петь последний концерт.
Уже многие нити порваны
На душе у бродяги в Любовь.
Закружились бездомные вороны
У истлевших любовных гробов.
И какие пути мне назначены?
Пить-ли ласки арктических стуж? —
Околеть-ли у дымных прачешных
Человечьих надорванных душ?…
И теперь, отрываясь с кровью
Закружиться в земном колесе —
Выдираю сердце коровье
И швыряю над Миром висеть.
Вихревой каруселью заверчен,
В иглах страсти, в терновом венце —
Я,
Предвидя тайфуны и смерчи,
Об’являю последний концерт.
Апрель 1923.
ПОСЛЕ ШТОРМА СТРАСТЕЙ
Гению художницы Виктории Белаковской (Петроград).
Все-равно — так или иначе
После каждого шторма страстей
Мой корабль долго-долго чинится
В пристань души Твоей.
И когда от полночных бешенств
Парус в клочья и руль в куски —
Путь мой всегда намечен
В светлую гавань тоски.
Окровавлен Любовью прежней
Пью покой на Твоем плече.
Я всегда сумасшедший грешник
У престола Твоих очей.
Растерзавши меня у колонны
Те уходят, печаль затая.
Только Ты чудотворной иконой
Остаешься во мгле сиять.
И когда мое сердце — кратер,
Моя вера сильна и чиста: —
Ты придешь, Ты придешь, Богоматерь,
Чтобы снять меня с креста.
Апрель 1923.
Я ХОЧУ ЕСТЬ
Трагический примитив.
Небывалый случай!
Спешите! Недорого!
Открываю лавчонку — «Поэтическая Обитель».
Громадный выбор творческих восторгов!
Не теряйте случая!
Купите,
Купите!..
«Воскресшие Радости».
«Искание Счастья».
Спешите, покупайте за пол цены!
Для вас — за безценок.
Валитесь! Налазьте!
За фунтик ржаного —
Бессмертные сны!
Первая Любовь — немного дороже,
Но зато — какая сила,
Какая мощь!
200 кусков — купите! — ложе,
Где провел я с Музою первую ночь.
Я не смеюсь — совершенно серьезно: