Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами
Шрифт:
Еды и питья было вдоволь, и строительство продвигалось успешно. Быстрокрылый Голубь приносил оленину, уток, голубей и прочую добытую дичь каждый день, и кладовая была всегда полна, насколько это позволяла теплая погода; а все остальные строили шэнти. Чтобы раздобыть строительный материал для этого дома, гораздо более просторного, чем его старое жилище, Бен поднялся вверх по Каламазу примерно на полмили и свалил достаточное количество молодых сосен со стволами около фута в диаметре, а потом распилил их на бревна длиной по двадцать и тридцать футов. Эти бревна, или кругляки, он столкнул в реку, и они неспешно поплыли вниз по течению, пока не поравнялись с Медовым замком, а уж Питер, сидя в каноэ, подтаскивал их к берегу одно за другим, по мере прибытия. Таким путем за два дня было собрано достаточно строительного материала, и можно было приступать непосредственно к строительству.
Бревенчатые хижины настолько хорошо всем знакомы, что специального описания, мы думаем, не понадобится. В длину она была чуть
— К чему это — к чему, я спрашиваю? — воскликнул Бурдон не без досады, когда понял, что капрал не собирается отступаться от своей идеи. — Я же жил тут, в Медовом замке, два лета безо всяких там частоколов или заборов; а вы хотите превратить этот новый дом в форменную крепость!
— Эх, Бурдон, да ведь то было в мирные времена; а сейчас у нас время военное. Я видел своими глазами падение Форт-Дирборна и не хочу видеть захват другого гарнизона. Потаватоми настроены враждебно, это даже Питер вам скажет; а раз потаватоми здесь уже разок побывали, как вы сами рассказывали, почему бы им не побывать и еще раз?
— Единственный потаватоми, который бывал здесь, насколько я знаю, убит, и кости его сушат солнце да ветер вон там, на прогалинах. Значит, нам он не страшен.
— Его труп исчез, — возразил капрал, — и, что важнее, винтовка пропала. Я слышал, что винтовку забыли, и сходил взять оружие с поля боя, только ничего не нашел. Не сомневаюсь, что его приятели сожгли или схоронили вождя, а раз они уже побывали здесь, то второй раз тоже дорогу найдут.
Боден был поражен и новостью, и доводами капрала и, немного помолчав, отвечал, явно начиная колебаться:
— На то, чтобы обнести дом частоколом или забором, понадобится неделя, — сказал он. — А я собирался еще разок заняться своим делом.
— Ступайте к своим пчелам, Бурдон, а мне предоставьте строить укрепления и гарнизон — это мое прямое дело. Да вот и пастор Аминь вам скажет, что дети Израиля частенько жаждут крови и не след про то забывать.
— Капрал прав, — вмешался миссионер, — капрал совершенно прав. Вся история древнего иудейства подтверждает эти их склонности, и даже Савл из Тарса терзал церковь и дышал угрозами и убийством, пока прямое проявление силы Божьей не остановило его руку note 128 . Я вижу проблески подобного духа и в Питере, и это как раз в то время, когда он уже почти готов признать себя потомком Израиля.
Note128
… не остановило его руку. — Апостол Павел, родившийся в Тарсе, сначала носил имя Савл. Он был ревностно исполняющим закон иудеем и принимал участие в преследовании первых христианских общин. На пути в Дамаск, куда он был послан высшими иерусалимскими священниками для руководства уничтожением местной христианской общины, ему явился Иисус, и свершилось обращение Савла (Деян., 9; ст. 1 — 19). Он получил новое имя и сделался пылким приверженцем Иисуса Христа, крупнейшим проповедником христианства среди язычников.
— Неужели Питер готов это признать? — спросил бортник с интересом, стараясь не выдать, насколько его волнует ответ.
— Можно сказать — да, можно смело сказать, что это так. Я вижу очень ясно, что на душе у Питера лежит какая-то тайна; но рано или поздно мы ее узнаем. Но когда тайна откроется, пусть мир будет готов узнать подлинную историю десяти потерянных колен Израиля!
— По моему разумению, — заметил капрал, — этот вождь может порассказать и о двадцати, если захочет.
— Но их же было всего десять, брат Флинт, — всего десять вот о них-то он и может дать нам полный и замечательно интересный отчет. В один прекрасный день мы услышим все; а тем временем стоит, пожалуй, превратить одну из этих хижин в подобие гарнизона.
— Тогда лучше укрепить Медовый замок, — сказал Бурдон, — уж если кого-нибудь и надо защищать подобным образом, то прежде всего женщин. Ту хижину вы с легкостью обнесете частоколом — она и покрепче, и поменьше новой.
Придя к соглашению, все принялись за работу. Капрал вырыл вокруг замка траншею в четыре фута глубиной, радуясь работе, как подарку: ему она была не в новинку, и он считал, что эта работа — достойное дело для человека служилого. Ни один юный выпускник Вест-Пойнта note 129 , этой альма-матер военного искусства, которой республика обязана своими выдающимися успехами в Мексике note 130 более, чем воинственности своего народа, — ни один молодой искатель славы, только что покинувший это славное заведение, не испытывал
Note129
Вест-Пойнт — просторечное название Военной академии США, основанной в 1802 году, — по названию федеральной военной резервации, расположенной в 80 км к северу от Нью-Йорка.
Note130
… своими выдающимися успехами в Мексике… — Американо-мексиканская война 1846 — 1848 годов была одной из немногих военных кампаний в истории, где не было поражений у одной стороны и побед — у другой.
Note131
Контрэскарп — здесь; крутой искусственный откос, устраиваемый на обратных скатах возвышенностей.
Проще говоря, добрый миссионер, хотя и был уверен, что дети лесов непременно обратятся и вернутся в лоно своего народа, не мог не заметить состояния варварства, в котором они ныне пребывали, а также их величайшего пристрастия к чужим скальпам. В новом для себя деле он не мог равняться проворством с Гершомом, но некое присущее ему врожденное усердие позволяло ему трудиться ревностно и с пользой. Что же до индейцев, то ни один из них не соблаговолил прикоснуться к орудиям труда. У Быстрокрылого Голубя, собственно говоря, не было такой возможности, так как он от зари до зари пропадал в лесу, на охоте, снабжая едой весь отряд; а Питер большую часть своего времени посвящал одиноким прогулкам и размышлениям. Этот последний почти не обращал внимания на работы по укреплению замка: то ли он знал, что в любой момент может совершить предательство и сделать все эти предосторожности тщетными, то ли надеялся на преобладающие силы дикарей, которые, как он знал, соберутся на прогалинах. Когда ему случалось бросить взгляд на растущие укрепления, в этом взгляде сквозило глубочайшее равнодушие; однажды он дошел в своем лицемерии до того, что подал капралу идею, благодаря которой, как он выразился на своем ломаном английском, «индей не пройдет внутрь, не ударит ножом и томагавком». Это напускное безразличие Питера не ускользнуло от бортника, и его недоверие к таинственному дикарю еще сильнее уменьшилось, когда он увидел, с каким равнодушием тот относится к возводимым заграждениям.
Бурдон не позволял тронуть ни одного дерева возле своего дома. Пока капрал с подручными отрывал траншею, он отправился подальше от Медового замка, так что совсем потерял его из виду, срубил несколько дубков рядом со своей торной дорогой — рекой — и ошкурил их, как требовалось для изгороди. Эту работу он делал с видимым удовольствием по двум причинам. Во-первых, ограда могла пригодиться впоследствии ему самому как против индейцев, так и против медведей; во-вторых, каждый день Марджери, прихватив свое шитье или вязанье, садилась на поваленный ствол и смеялась и щебетала, пока» топор делал свое дело. Три раза Питер присоединялся к ним, сопровождая Цветика и выказывая такую доброту в обращении и такое внимание к ее очаровательным маленьким прихотям в выборе цветов для букета, что это сделало бы честь и человеку, принадлежащему к более высоким и цивилизованным кругам общества.
Тем не менее читатель не должен делать вывод, что индеец, внешне почти не проявляющий внимания к скво, лишен естественных чувств или черт характера, свойственных мужчине. В некоторых отношениях его рыцарская преданность прекрасному полу, пожалуй, не уступает чувствам тех, кто любит демонстрировать подобное, причем чаще по привычке и напоказ, чем по каким-либо иным причинам. Разумеется, краснокожий остается дикарем, вне всяких сомнений; но это дикарь, обладающий столь многими чертами благородства и мужественности, пока он не набрался дурных привычек от худших представителей белых и не задавлен тяжестью беспросветной нищеты, что мы должны отдать ему дань уважения, одобряя его чувство собственного достоинства и простоту, с какой он держится. Индейский вождь, как правило, истый джентльмен; и это несмотря на то, что он слыхом не слыхал про Апокалипсис и не имеет ни малейшего представления об искуплении и тех обязательствах, которые оно накладывает на род человеческий.