Программа власти
Шрифт:
– Двойнику хватило бы и пары месяцев.
– Чего огород городить? Сам я к тебе не пришел, Ушастый мог меня не слить. Тогда вся задумка ментов или федов псу под хвост.
– Знатно мутишь, да в делах моих не сечешь.
– На деле проверь, если сомнения имеешь.
Крепкий задумчиво теребил подбородок.
– Ты там что-то начал говорить о том, что знаешь, откуда у тебя все это.
– Я сказал, подозреваю, абсолютной уверенности у меня нет.
– Излагай.
– Твои люди разговаривали с бомжами, и ты в курсе, что я подыхал, когда они меня нашли. Когда-то я читал, что в критических, смертельных
– Каков второй?
– Второй покруче. Подорвав из зоны, я, как уже рассказывал, заплутал в тайге и вышел на охотничье зимовье. Нашел там хавку, пожрал чуток, и меня сморило. С трудом вспоминаю, что вокруг меня мелькали какие-то тени, был яркий свет, а потом появился старик в длинной рубахе. Я видел все будто со стороны. Вот я лежу на лавке, а он стоит, раскрыв надо мной ладони, и что-то шепчет с закрытыми глазами. Больше ничего вспомнить не могу. Очнулся, никого. Слышу, собачий лай приближается, ну, я опять в рывок. Одна только странность. Вертухаи должны были меня взять, рядом прошли, но не заметили, и собаки молчали. Может, этот старик меня способностью к картам наградил, если он был, конечно.
– Что дальше?
– Все рассказал.
– Как я понимаю, свои способности ты передать никому не можешь?
–Каким образом? – Зяба пожал плечами.
– Посиди пока, мне подумать надо.
– Браслеты сними, и пить очень хочется.
– Обойдешься. – Крепкий оттолкнулся от стола и прошел мимо. За спиной загремела, открываясь и закрываясь, дверь.
Прошло не меньше часа. Дверь опять загремела, и в подвал вместе с авторитетом вошел представительный седоволосый мужчина и двое качков.
– Расстегните, – приказал незнакомец.
Зябликов почувствовал, что чьи-то крепкие руки подняли его с пола, посадили на стул и сняли наручники. Он осторожно перевел затекшие руки вперед и стал массировать запястья и двигать плечами.
Неизвестный сел на стул напротив.
– Вам нужно поспать, молодой человек, вы очень устали, – проникновенно, приятным голосом сообщил мужчина, глядя ему в глаза. – Вам очень тепло и уютно. Я досчитаю до пяти, и вы уснете. Раз, два, три, четыре, пять.
Глаза пленника закрылись. Голова свесилась на грудь.
– Расскажите, что произошло с вами в зимовье, когда вы скрывались от погони, – попросил гипнотизер.
Зяба повторил все то, что уже рассказывал Крепкому. Уточняющие и дополнительные вопросы ни к чему не привели. Причина появления неординарных способностей у беглеца так же не была выявлена. Где точно располагается зимовье, он тоже не знал и мог указать только общее направление своего движения.
– Что скажете? – спросил авторитет, когда гипнотизер закончил допрос.
– Он не врет. Это практически невозможно под гипнозом. Единственное, что мы получили – это описание старика, которого он видел. Это могло быть галлюцинацией, или с ним поработал опытный оператор. Единственное, что можно в этом случае сделать – это ввести его в транс уже на месте, и там он может привести нас к зимовью. Однажды что-то зафиксировав, человек не забывает этого никогда. Вопрос в способности вытащить из памяти нужные факты. Есть еще два варианта. Первый – найти местных охотников. Зимовий в тайге не так много, можно обойти их одно за другим. Второй – несколько человек, участвовавших в погоне, тоже были в зимовье и смогут проводить вас к нему.
– Вы пойдете со мной, профессор.
– Я очень занят, а походы по тайге уже не для меня.
– В какую сумму вы оцениваете выполнение моей просьбы?
– Ну что ж, я думаю, мы договоримся, – ответил гипнотизер.
Глава 3
Лейтенант Глыбин.
Поиски двух пропавших подружек из деревни Раздолье Маши Гусевой и Лены Звонцовой спустя десять дней были прекращены. По заключению врачей, девятилетние дети не могли выжить в тайге без воды и пищи больше недели.
Вертолеты МЧС, местные охотники, сотрудники райотдела и две роты солдат вышли из тайги только после приказа о завершении спасательной операции.
Участковый трех деревень – Раздолья, Малахова и Троегорья, лейтенант Глыбин тоже не вылезал из тайги. Сыну потомственного охотника, знающего ее на две сотни верст в округе, было не в тягость, а в удовольствие провести под открытым небом десяток-другой летних дней. Если бы не безрезультативность поиска, то за последний год это были бы самые приятные дни в его жизни. Семейные дебоши, пропажи кур и гусей порядком надоели лейтенанту, и временами он уже подумывал о подаче рапорта на увольнение.
Сегодня у него был выходной день, но, когда он встал и по привычке сделал зарядку, его неудержимо вновь потянуло в тайгу. Быстро одевшись и прихватив карабин, он вышел к своему верному УАЗу, стоящему во дворе. Спальник, аптечка и небольшое количество продуктов лежали на заднем сидении. Вернувшись вчера ночью, он не стал вынимать их из машины.
Связавшись по рации с дежурным по отделу, он сообщил, что выезжает на участок и, пропылив по улице, выехал за пределы райцентра.
Тридцать километров до Раздолья по хорошей асфальтированной дороге заняли не больше двадцати минут. Не заезжая в село, он сразу свернул к лесу, начинавшемуся в километре от крайних домов. Попрыгав на ухабах, машина въехала под тень сосен. Он забирался все глубже и глубже в тайгу, пока деревья полностью не перекрыли дорогу. От опушки удалось проехать чуть больше трех километров, дальше предстояло идти пешком. Закинув за спину рюкзак и взяв в руки карабин, Глыбин двинулся в сторону Чудова озера. На всем протяжении своего пути то здесь, то там он замечал сломанные ветки кустов, окурки сигарет и даже нашел потерянный кем-то нож. По следам было отчетливо видно, что здесь, вблизи деревни, поисковики прошлись частым гребнем.
«Что я тут делаю?» – задал он сам себе вопрос, не замедляя шага и поглядывая по сторонам.
Отмахав добрых пять километров, Глыбин присел на поваленной сосне и с наслаждением закурил. Неожиданно, краем правого глаза, он заметил в стороне легкое движение. Внимательно присмотревшись и ничего не обнаружив, решил, что ему показалось. Пять минут отдыха и, затушив сигарету, он двинулся дальше.
Глаза охотника постоянно высматривают дичь, и постепенно их обзор значительно расширяется, замечая малейшее движение, происходящее даже в стороне. Вторично он не мог ошибиться. Градусов под семьдесят от его пути находился кто-то, нет-нет, да попадающий в поле его зрения.