Программист Сталина
Шрифт:
Кэп задумывается и минуту спустя созревает до ответа:
– Ладно, я доложу о вашем мнении насчёт подобных обстоятельств в материалах.
И то хлеб. Задумаются, может. Главное, чтобы в правильном направлении, а то займутся глупостью - цензурировать материалы будут, итогом такая х№;ня может выйти… тут я и сам было спохватился, что тут время такое - могут ли понять как надо? Точнее, поймут так, как товарищ Сталин скажет? И все мои предположения - рефлексии века 21-го? Забеспокоился. И сразу же снова поднял вопрос, сопроводив словами, что цензура материалов, особенно если ей будут заниматься
Поташник снова внимательно выслушал, взгляд его очевидно потяжелел, хотя, имхо, он задумался покрепче, чем в первый раз над моими словами и снова родил в ответ ту же фразу про «доложу».
Ох, нарываюсь я… а с другой стороны, раз взялся играть образ «прямого, бесхитростного и ультра-радеющего за «общую, советско-эрэфную, широко, как в песнях, раскинувшуюся в веках и измерениях, Родину» потомка, так и надо не отступаться, быстрее привыкнут и примут как должное?
Пустые надежды? Поймаю по голове, рано или поздно?
Все сотрудники в отделе втянулись в рабочий ритм. Новые сержанты несут по очереди охрану вокруг меня, стоит лишь засобираться вечером в то место, что рано или поздно буду называть словом «домой»? Центр столицы, почти сто метров площади двухкомнатной квартиры. Гостиная, большая кухня, спальня с гардеробной, ванная комната аж с окном. Этаж здания последний, ближние квартиры все заняты нашим отделом. Да и дом - для сотрудников НКВД. Сплошные менты/гэбисты вокруг. Вся жизнь так и пройдёт? Как с девушками теперь знакомиться то? Да и если выйдет, будет ли мне интересно с ними, или так, голая физиология исключительно? Пока остаётся только гадать…
Отвозят-привозят на местном, советском лимузине - ЗИС-110, а мой первый знакомец в этом времени - товарищ Колобов, на «эмке» не влезших в ЗИС забирает. Второй ЗИС - в распоряжении Поташника. Он сам и один из сержантов за рулём. Так и едем «кавалькадой». Утром и вечером, утром и вечером. Только на сон уединиться удаётся.
Диверсанты-фотографы, вернувшиеся с обучения и с кинокамерой, продолжают фотографировать и печатать. Безостановочно, час за часом, день за днём. Я лишь успокаивающе шучу:
– Не то чтобы скоро, но рано или поздно процесс съёмки с книг по военному делу будет завершён. А после, я думаю, внешний вид работы программного обеспечения будем для будущего сохранять. И, заодно книгами по программированию займёмся.
Ответом были два мрачных взгляда. И, наверное, мысли на вроде - «он ещё и издевается…»
Поспешил ретироваться.
Пётр Васильевич мне шепнул - обещают, что через год семью сюда разрешат перевезти, две комнаты в общежитии выделят, пока в одной устроился. Платят нормально, Москва, перспективы… нравится в нашем времени?
– Пока нормально, а там… дожить надо.
Он понимает. Улыбка на его лице гаснет. В 1941 - война! Видимо, между собой обсуждают… все они люди. Думаю, насчёт посторонних их Поташник (а то и сам Берия) застращали, а на неизбежные разговоры «о будущем» между сотрудниками закрывают глаза. Всё равно, из меня каждый день что-то про грядущее сыплется,
Я улыбнулся ободряюще ему. А самому немного стало стыдно за свои хоромы.
Но какого чёрта? Что за тонкие психологические игры со мной? Или это я сам себе, в меру своей испорченности надумал подобное? ХЗ…
Уже когда я было подумывал - не поинтересоваться ли у лично появлявшегося в отделе раз в два-три дня наркома - когда нас с Иоффе взаимно осчастливят возможностью поговорить про полупроводники, транзисторы и всякую малоактуальную:-) в преддверии 1941 года «хрень», как ЛПБ и Поташник самолично приводят ко мне академика. Усаживают его у меня в кабинете и аккуратно так оттирают меня в сторонку.
«На пару слов». Почти что вытаскивают меня за пределы кабинета, «на 5 мин в коридор» и Берия в лоб так:
– Есть что-нибудь по личному составу НКВД на 40-е годы?
Подмечаю, что Поташник, стоящий за наркомом, вроде как слегка вздрагивает. Чего это он? Есть какие-то грешки, кого-то лично пытал и расстреливал? Интересно самому, как потомки в истории отметили? Оставляю мысль «на потом»…
– Много не найду. Если только что-то по клочкам и фрагментам. Разве что… вроде был журнальчик по войскам НКВД, которые в ВОВ принимали участие, дивизии стрелковые НКВД новые создавались на основе погранотрядов, внутренних и конвойных войск. А вот книг с подробной историей НКВД не помню, спецслужбами интересовался от случая к случаю. Качал из сети, конечно, много книг, но читал не все. Вот у товарищей военных список то есть, может, что-то и найдется. Но с лёту… нет, не помню. Надо рыть.
Берия требует как можно скорее всё, что есть.
Эх, ладно назвался «прогрессором» и пророком из будущего, значит, придётся соответствовать.
– Переберу лично. Предателей настоящих чтобы найти?
Другого ответа, похоже, он и не ожидал. А на мой вопрос лишь усмехается.
– Не волнуйтесь, товарищ Рожков, все стороны рассмотрим. Вопрос очень важный.
К моему удивлению, не сваливает, поворачивается так слегка к кэпу:
– Товарищ Поташник, вы идите к себе.
Тот испаряется, а Берия совсем близко подгребает, чего-то смотрит на меня, блестя стеклами своих пенсне. Мы стоим в коридоре отдела. Все двери прикрыты, да и кто будет здесь подслушивать наркома?
А он и речужку короткую толкает. Тих-тихо так. Совсем неожиданную. Я бы сказал - совершенно фантастическую.
– Товарищ Рожков, у нас с товарищем Сталиным один вопрос новый, совсем срочный возник… во время общения с товарищами Иоффе и Курчатовым, в котором, мы, помимо известного вам будущего проекта, коснулись многих тем… была там высказана одна гипотеза. Совершенно невероятная. Но тем не менее, на фоне вашего появления из 2018 года, волей-неволей и такое обсудишь… не могло ли ваше попадание в 1940 год быть вызвано… каким-то тайным экспериментом? Что-то слышали о подобных теориях, хотя бы на уровне слухов? Уж очень удобно вы, с таким объёмом полезных данных, к нам попали. Что думаете, товарищ Рожков? Хоть какие-то сведения были в… сети всемирной?А мне такое в голову не приходило. Хотя и сам бы мог подобное рассмотреть. Но…