Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
– Ну, во-первых, не всю ночь, а только ее часть, и потом, какое это имеет отношение к моему раннему подъему?
– Ну, во-первых, надеюсь, что эта часть прошла замечательно, а отношение к твоему раннему подъему она имеет самое прямое.
– С чего ты взял?
– С твоих же собственных слов, которые, если не ошибаюсь, звучали примерно так: «Влад – это ракетное топливо».
– Не помню, чтоб я тебе это говорила когда-нибудь.
– Насчет твоей памяти – это неважно, но, согласись, такая формулировка есть в твоем сознании, –
– Есть, – сквозь зубы вынужденно признала Ира.
– Ну вот, видишь! – шепотом возликовал Женечка. – Ладно, Ирка, не злись! Лучше спроси, как мои успехи, – светясь самодовольством, предложил Женечка.
– Ну, и как твои успехи?
– Ты знаешь, ничего неожиданного – все по плану. Но ощущения… – Женечка всеми доступными ему средствами изобразил крайнюю степень омерзения. – Правда, я надеюсь на достойную компенсацию всех издержек в конечном итоге, – на его лице сияла улыбка злорадного предвкушения.
– Женька, а ты, оказывается, не садист. Ты – садо-мазохист.
– Ты думаешь, я испытывал удовольствие от того, что меня вот-вот стошнит? Ничуть. Я даже в какой-то момент пожалел, что затеял все это. Знаешь, я, оказывается, был о твоей бывшей соседке слишком высокого мнения, когда предположил, что в постели она полный нуль. Это не просто нуль! Это…
– Же-еня! – вполне искренне возмутилась Ира. – Может, ты был недостаточно ласков с ней?
– Не думаю! Знаешь, когда я лег рядом с Натали…
– Послушай, может, ты не будешь делиться со мной подробностями! – Иру передернуло.
– Ну вот! Наконец-то ты поняла меня! – торжествующим шепотом воскликнул Женечка, явно имея в виду Ирин брезгливый вздёрг. – Ума не приложу, что с ней муж делает? Ир, ну подумай сама! Она ведь, сколько ее помню, завидев меня, прям как кошка перед котом приседать начинала! Представляешь, какая мечта у девочки сбылась! В таких ситуациях даже воплощенную фригидность страсть обуревает! А эта – ну хуже полудохлого тюленя!
– Ну, может, она Дашуньку разбудить боялась? – пыталась оправдать приятельницу Ира.
– Ира! Я что, по-твоему, сумасшедший? Дашунька спокойно спала на третьем этаже, а мы здесь были.
– Та-ак! – Ира уперла руки в боки. – Значит, мой диван осквернили?! – с притворной свирепостью прошипела она, но не смогла скрыть улыбку.
– Что?! Диван?! Ира! Тебе жалко диван?! Ира!!! Меня осквернили!!!
Ира больше не могла сдерживаться и согнулась пополам, усиленно стараясь не хохотать слишком громко. Она во все время разговора изо всех сил пыталась вымучить из себя сочувствие к Наташе, но теперь бросила это бессмысленное занятие и честно призналась себе, что, как и Женечка, ждет не дождется, когда та проснется, чтобы посмотреть в ее ясны очи.
– Знаешь что, оскверненный, – немного успокоившись, но все еще сквозь смех сказала Ира, – свари-ка еще кофе.
Она поднялась вместе с Женечкой с благим намерением приступить к ликвидации горы оставленной вчера грязной посуды. Судя по тому, что эта гора оказалась гораздо скромнее ожидаемого, Женечка поднялся уже давно, однако, судя по тому, что она все еще возвышалась над раковиной, он не счел необходимым лишать сомнительного удовольствия остальных страждущих заняться решением бытовых надобностей.
– Мне оставил? – спросила Ира, окидывая взглядом содержимое раковины.
– Да я б вообще ничего не мыл! Вот только со злостью как-то справиться надо было.
– Ну, видимо, ты не так уж сильно и злился.
– Это почему?
– Если бы твоя злость отличалась особой грандиозностью – тут бы царил идеальный порядок.
– Ира, я, как ты сама заметила, тебе часть оставил. Исключительно по дружбе.
– А с чего это я, по-твоему, злиться должна?
– Палладина! Да неужто ты мне вот так запросто простишь измену?
– В смысле?
– Ну я ж с твоей бывшей соседкой переспал!
– Жень, вот если б ты меня с ней переспать попытался заставить, тогда б я точно обиделась!
– Браво! Палладина! Моя школа!
Кофе сварился. Ира сполоснула руки и выключила воду, оставив недомытую посуду ждать следующего, кто подвергнется приступу хозяйственности. В гостиной Иру и Женечку встретили философские размышления Лоренца:
– …вербализации, независимо от языка, выучиться, в принципе, не так уж и сложно, но вот до конца понять людей – это действительно что-то из области фантастики. Вообще-то, они и сами понять себя не в состоянии. Впрочем, это все от вербализации и происходит. Ведь невозможно объяснить словами то, чего на самом деле хочешь и чувствуешь, а они пытаются, оттого сами и запутываются и потом понять ничего не могут.
– О чем это ты, Лоренц? – спросила его Ира, усаживаясь на диван.
– Я? О ваших странных развлечениях, – задумчиво ответил Лоренц.
– Не одобряешь? – в свою очередь спросил Женечка.
– Нет… Отчего же? В некоторой степени действительно прикольно. Тем более что, хоть шуточки твои добрыми не назовешь, но, тем не менее, никто ведь не пострадал…
– А ты уверен? – с интересом спросила Ира.
– Еще бы! Та мадам, фигурально выражаясь, на крыльях парила от счастья.
– Да ты что! – полупритворно полунатурально выразил удивление Женечка.
– Ну уж ты ей полудохлым тюленем явно не показался. Мне, кстати, тоже.
– Подглядывал, значит?
– Безусловно, подглядывал! Подслушивать-то особо нечего было. Зив! Представляешь!? Хоть какой-то процесс у них сведен к минимуму вербализации!
– Между прочим, этот процесс у людей еще предполагает интимность обстановки, – язвительно заметил ему Женечка.
– Да ты что?! Правда?! А я и не знал! – издевался Лоренц. – Если честно, у меня возникло такое ощущение, что ты и Иру не без удовольствия поприсутствовать пригласил бы.