Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
Артур действительно был вне себя от восторга. Сооружение из двух положенных рядом матрасов, накрытых двумя пледами и застланных простыней, по-видимому, казалось ему стадионом, по которому он с превеликим удовольствием катался и пытался ползать, правда, полноценно встать на четвереньки он еще не мог и поэтому ползлось только задом. Зверюги, не дававшие ему нарушить границы «стадиона», привели его в еще более радостное состояние особенно тем, что ничуть не возражали, когда он цепко хватался за их шерсть.
— Рита! Нодар! — продолжал веселиться Женечка. — Расслабьтесь! Вот так и должен расти ребенок! Это нормально!
— Не-ет… — все еще тараща от ужаса глаза, пролепетала Рита.
— Так не ломай своему дитю кайфа! Всё, господа взрослые! Дитё при деле, а теперь давайте займемся обеспечением собственной радости бытия.
Нодар с Ритой слегка успокоились, правда, неокончательно, и все время нервно поглядывали на «стадион» пока разгружали «Жигулёнок».
К замаринованному Женечкой шашлыку и овощам — совсем летним и общесезонным — добавились два кружка домашнего сыра, три двухлитровых пластиковых бутылки домашнего вина, одна литровая бутылка алычёвого ткемали и еще одна томатного, пол-литровая банка аджики и несколько толстенных пучков зелени.
Вскоре подъехали Влад и Валентиныч, привезя на двух машинах остальных приглашенных на праздник. И вот теперь-то уж началась настоящая суета: костер пылал, кто-то что-то на нем жарил, кто-то что-то мыл, чистил, резал, кто-то беспрерывно носился в дом за посудой и кухонными принадлежностями.
Стадия поздравлений и сосредоточенного первичного наполнения, изрядно опустевших за время предпраздничной подготовки, желудков, пролетела незаметно. Получив вдоволь хлеба, народ жаждал зрелищ, но Ира, сама подобную жажду никогда не испытывавшая, понятия не имела, как она утоляется. Однако, будучи нынче в роли хозяйки она догадывалась, что развлекать гостей — это ее святая обязанность.
Помощь пришла неожиданно и от того, от кого ее никто и не думал ожидать. Большим специалистом по части организации праздников оказалась Дашунька. Плюс в ней уже перестали дремать и активно просыпались зачатки руководителя. Как только стараниями «тети Иры» ей отдали бразды правления, Дашунька быстренько построила взрослых «дядев» и «тётев», о чем последние ничуть не пожалели. Неизвестно, что присутствующих забавляло больше: сами предложенные развлечения или пародийно-взрослый стиль руководства. Визг и хохот стоял неимоверный, но в какой-то момент вдруг обнаружили, что идейный руководитель находится в состоянии здорового сна на «стадионе» Артура, который с огромным удовольствием составляет компанию режиссеру праздничной программы.
Производимый взрослыми дядями и тетями шум ничуть не мешал подрастающему поколению крепко спать, но бурные всплески веселья все же вошли в более спокойное русло. Все снова уселись за стол, тем более что как раз дожарился шашлык.
Team building прошел удачно, и теперь общение за столом протекало не столь официально, как в самом начале застолья. В первую очередь обсудили достижения и курьезы игровой программы, потом плавно перешли к анекдотам, затем, так же плавно к психологическим тестам. Когда психологические тесты оказались исчерпаны, попытались вернуться к анекдотам, но тут Андрюха, младший сын Люси, в этом учебном году ставший студентом, озадачил всех вопросом. Точнее, вопросом озадачили его в институте: преподаватель философии предложил каждому студенту придумать небольшой афоризм «можно два-три предложения, но лучше всего, если получится одно», который бы, возможно, в форме метафоры, отвечал на вопрос «Что такое для человека жизнь?» — ни больше, ни меньше.
Ассортимент формулировок получился весьма полижанровым: эпиграммы, политические лозунги, рекламные слоганы, анекдоты и т. д. и т. п. Пытаясь выяснить, что же все-таки такое жизнь, по ходу благополучно реанимировали костер, нажгли новых углей и принялись общими усилиями жарить новую порцию шашлыка. Женечка не давал рассеяться энтузиазму поиска определения термину «жизнь», всячески подзуживая всех и каждого, но при этом не высказывая собственного мнения. Ира участвовала в процессе всеобщего философского постижения Бытия лишь пассивно, то есть не теряла нити рассуждений, от души смеялась, если того требовало очередное высказывание, и изредка вставляла колкие замечания.
Когда новая партия шашлыка начала потихоньку предвкушать свое восхождение на праздничный стол, Женечка неожиданно обратился к Ире:
— Ирина Борисовна! Ну а лично для Вас: что такое жизнь?
— Для меня…!? — удивилась, слегка смутившись, Ира.
Почти всем показалось, что она на мгновение задумалась, но на самом деле на это мгновение в ее мозгу воцарилась полная стерильность.
— Жизнь — это прогулка по висячему мостику, — с улыбкой и тоном «чтоб вы отвязались!» провозгласила она.
— Ирка! — возмущенно воскликнула Наташа. — Вечно ты что-нибудь ляпнешь, лишь бы отвязались! («настроение задано верно», — отметила про себя Ира.) Ты же у нас умная! Скажи, что на самом деле думаешь?
Но тут в дискуссию лихо ворвался Женечка и виртуозно избавил Иру от излишков внимания.
— Ну, как вам человечий детеныш? — спросил Зива и Лоренца Женечка, как только они, проводив Татьяну Николаевну домой, поздним вчетвером уселись в гостиной.
— Да вроде ничего… — устало проурчал Зив.
— Миленькая детка — ничего не скажешь! — язвительно промурлыкал Лоренц. — Очень надеюсь, что в ближайшие дни будет стоять теплая погода и частичная эпиляция никак не отразится на нашем здоровье.
Женечка рассмеялся:
— Что, сильно ощипал?
— Не слушайте Лоренца, — все так же устало проурчал Зив. — Выпендривается он. Хлопотно это, конечно, детей нянчить — хоть человечьих, хоть нечеловечьих — но бывает и хуже. Активный мальчик! Но, по крайней мере, некапризный.
— Кстати, а вы слышали, что тут наша госпожа Палладина выдала? — вдруг спросил Женечка.
— По поводу? — потребовал уточнения Лоренц.
— По поводу того, что такое жизнь лично для нее, — уточнил Женечка.
Ира отрешенно курила и, казалось, пропустила мимо ушей, что Женечка сменил тему.
— Признаться, это мы пропустили, — оживился Лоренц. — А что? Нечто поражающее воображение?
— Нечто с очень глубоким смыслом, которого я, признаться, не уловил.
— Ну а с чего это ты тогда взял, что смысл мною сказанного так глубок? Ведь ты сам признаешь, что не уловил его? — не выходя из состояния отрешенности, спросила Ира.