Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
— По моей же просьбе?
— Скорее всего, да. Кстати, кажется, я нашел адекватное объяснение для тебя, в чем разница между пониманием, зачем ты здесь, и изначальным решением, которое недоступно осознанию, пока ты в этом мире: понимание, зачем ты здесь — это информация, которая может даже соответствовать в каждой букве изначальному знанию, однако не может таковым являться. То есть, ты логическим или еще каким-то путем можешь дойти до ментального понимания сего, но это не станет знанием, которое в тебе, которое ведет тебя, оно лишь умозрительное. Владение этой информацией, естественно, помогает, но все же не ведет, а вот то, что ведет, пока ты здесь,
— Кажется, поняла… — Ира задумалась. Женечка перетащил ее к себе на колени.
Ира полностью погрузилась в размышления, но не об изначальных решениях, знаниях, зачем ты здесь; не о том, что помогает, а что по-настоящему ведет в этой жизни. Ей вспомнился эпизод из достаточно отдаленного прошлого, когда она только познакомилась с Женечкой, из времени, близкого к «японской визитке». Они куда-то ехали на такси. Куда именно, Ира запамятовала, но ей плотно врезался в сознание Женечкин внезапный почти выкрик: «Только не через Соболевку!». Потом он при похожих обстоятельствах повторялся не раз, но это стало для Иры обычным. Она почему-то ни разу не спросила Женечку, чем это Соболевка так ему не по нраву. Женечка сказал, что боль со временем притупилась, но ее, похоже, не смогли вытравить даже тысячелетия. Пожалуй, он до сих пор не перестал искать Гудэка. Не перестал искать того, кто лишил его обычного простого человеческого счастья, хоть даже сам и не признается себе в этом. «А ведь это — я!», — промелькнула у Иры до боли отчетливая мысль-осознание.
— Ирка! Хватит мне кости мыть!
— Жень, но ведь ты до сих пор ничего не забыл, и это вовсе не обычная память на ментальном уровне. Это сидит в тебе, в каждой твоей клеточке!
— Ир, может, и так, но это лишь человеческое и ничто более. Я пришел сюда не затем, чтобы прожить обычную человеческую жизнь, и мне в любом случае пришлось бы раз и навсегда вырваться из нее. Да, с болью, с кровью, со слезами… — Женечка подхватил ее на руки и понес в спальню. — Всё. Хватит. Забыли.
— Ну вот, мисс Вселенская Страсть, а говорила, что после Влада сил не осталось! Палладина! Я вижу, нагло врать, входит у тебя в привычку! — Женечка хохотал над Ирой, то и дело взвизгивающей от капель его восстанавливающего целостность кожи снадобья. — Ирка, я прошу тебя, сделай милость, не рыдай над страстями многовековой давности! Человеческие горести — лишь иллюзия реальности.
— Да. Только реальность этой иллюзии слишком высока.
Женечка расхохотался политональным смехом, в котором немыслимым образом сочетались и тонкое наслаждение удачной игрой слов, пойманной Ирой, и радость бытия, и горечь, и сарказм, и что-то еще, лишь едва уловимое, но, пожалуй, самое значимое.
— Жень, получается, что можно знать «зачем?», но «почему?» и «как?» ощущать лишь, как говорится, спинным мозгом?
— Да, Ира. Притом знание «зачем?», по большей части, лишь умозрительное — вербальная формула и не более того.
Тропический ливень посчитал, что одного дня для полива истосковавшейся по влаге земли вполне достаточно, и на следующий день вновь безжалостно сияло солнце. Поход по ручью Сванидзе Ира с Лешей решили отложить на пару-тройку дней дабы не месить грязь и не испытывать судьбу на скользких от влажности скалах. Весь день они бродили по закоулкам Сочи под рассказы Иры о событиях, разворачивавшихся здесь в XIX веке и начале ХХ. Заодно они обзавелись билетами на экскурсии в Абхазию на следующие два дня, в которые им теперь предстояло посетить озеро Рица и Новоафонские пещеры. В районе пяти вечера они немного повалялись на пляже у гостиницы «Приморская» и около шести рядом с этой же гостиницей поймали такси.
— Через Соболевку, пожалуйста, — добавила Ира, назвав таксисту место назначения.
— Мам, а что на Соболевке? — спросил Лешка, заинтригованный не совсем обычным тоном, которым Ира произносила свое дополнение.
— Там в свое время велись археологические раскопки и были найдены довольно интересные экспонаты. Когда доберемся до краеведческого музея, я тебе их покажу.
— Мам, этот музей уже давно называется музеем истории города-курорта Сочи.
— Леш, я в курсе, но, по сути, он краеведческий, а «Музей истории города-курорта Сочи» говорить очень долго.
Таксист по просьбе Иры остановился в центре Соболевки — то ли микрорайона, то ли села, Ира затруднялась сказать, какой именно административной единицей нынче является это место. Они немного побродили по окрестностям. Ира машинально сообщала Леше обо всех археологических находках, сделанных здесь, а сама прокручивала в памяти рассказ Женечки. Что-то смутно говорило в ней, что каким-то почти человеческим образом это место связано и с ней, но каким именно, нащупать ей так и не удалось. Ира на всех доступных ей уровнях понимала, что к Гудэку, который вызывал в ней липкий ужас и тошнотворное отвращение, она не имеет никакого отношения, и то, что смутно ощущалось, с ним не связано. В конце концов, археологические сведения, которыми она располагала, иссякли, и им пришлось вернуться в машину.
По ночам Иру стали преследовать видения из Женечкиного рассказа. Да и днем, несмотря на плотный экскурсионный график и всепоглощающее общение с Лешкой, она частенько впадала в задумчивость, отправляясь мыслями на две с лишним тысячи лет назад. Женечка порекомендовал ей не рыдать «над страстями многовековой давности». Ира оправдывала невыполнение его просьбы тем, что вовсе над ними не рыдала, правда, лишь в прямом смысле этого слова. В ее осознании странным образом вырисовывалось человеческое, четко отделяя то, что человеческим не являлось. Это человеческое то заставляло ее восхищаться собой, то испытывать отвращение.
Дни летели, и неуклонно приближалось 26 августа, день, когда Лешка должен был покинуть Иру и отправиться продолжать свое образование. Двадцать пятое посвятили сборам, а также этот день стал итоговым в краеведческом променаде — Ира с Лешей полдня провели в Музее истории города-курорта Сочи.
Лешкин самолет в Москву вылетал в начале одиннадцатого утра. Радный, реально и официально находившийся в Сочи, без лишних вопросов отпустил Влада до полудня, пожелав, чтобы он вернулся после проводов на свое рабочее место вместе с Ирой.
Проводы прошли без сучка и задоринки. Ира не выказала никаких возражений против предстоящей встречи с Радным, хоть и не особо жаждала его видеть. Отстояв, как и ожидалось, положенное время в пробке, Влад и Ира, в конце концов, подъехали к Парк Отелю.
— Ира, прошу прощенья, подождите меня, пожалуйста, несколько минут, мне необходимо передать Владу бразды правления и дать несколько ЦУ, — сразу после приветствия сказал Радный, усадил Иру в кресло и удалился с Владом в кабинет.
Ира никогда не испытывала особой радости от общения с Радным, но сегодня это ощущение наполнилось какой-то особой остротой. Ждать ей долго не пришлось.