Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
— Это тоже сказки, или старая тропа убыхов действительно где-то есть?
— Какие сказки! Есть, конечно! — Ира не ожидала такого яростного возмущения Гиалы и немного смутилась. — Думаешь, если я стара, то только и умею, что небылицы рассказывать?! Есть старая тропа убыхов! Теперь это пешеходная дорожка вдоль моря от Мацесты до стадиона. Ты ходила там совсем недавно.
Ира вспомнила, как всего неделю назад спускалась у Лазурки на пешеходку вместе с Генкой.
— Гиала, скажите, что во мне такого необычного? Почему со мной Зед носится как с писаною торбою?
— Да, Ира, боги правят Миром, только совсем не так, как представляют себе это люди. Человеческая власть весьма опасная штука. Это самая незавидная из всех земных участей. И, тем не менее, многие на все готовы ради нее. Бог властвует, ничем не владея; управляет, ничего не требуя и не навязывая. Воплощаются боги лишь для того, чтобы жизнью своею дать новое правило, закрепить его, и тогда, лет через сто-двести, а то и более, оно становится правилом образа жизни людей. И совсем не обязательно, чтобы образ жизни бога был замечен и привлек внимание современников, ну, соседи, конечно, заметят, не о них речь. Так вот, бог дает некую поведенческую матрицу, которая отпечатывается в информационном поле и постепенно начинает работать.
Гиала замолчала, а Ира задумалась, припоминая мировую историю.
— Да-а… — усмехнулась она, — надо срочно привести в порядок свой моральный облик, и вообще более критично относиться к себе.
Старая удда весело рассмеялась.
— Живи по воле своей, по правилам своим. Ты лучше всех знаешь, как надо. Как надо тебе. Тебе кажется, что твой образ жизни не подходит для массового употребления? А как бы тебе самой жилось среди таких, как ты?
— А я стараюсь быть среди похожих по образу жизни на меня, не всегда получается, но если получается, то просто по кайфу!
— Вот видишь… Ты, конечно, не всегда, а, скорее всего, очень редко вписываешься в шаблоны окружающих, но это правильно, ведь ты несешь новую матрицу, а она потому и новая, что непохожа на современную. Так что живи, как живешь, и поменьше пытайся понять. Все, и боги в том числе, при рождении на Земле наделяются мозгом одного образца, а он не всегда способен переварить то, что ты на самом деле знаешь.
Всю обратную дорогу Лена с Ирой почти ни о чем не говорили. Когда проезжали Мамайку, Ира позвонила Женечке:
— Жень, ты сейчас дома?
— Да, Ир.
— Можно я к тебе загляну?
— Судя по звуку, ты уже где-то едешь?
— Абсолютно верно.
— Отправляйся домой. Я сам к тебе зайду, ладно?
— Как скажешь.
Когда Ира поднялась к себе в квартиру, Женечка уже сидел на кухне за накрытым столом.
— Госпожа Палладина, Вы дали мне ключи от своей квартиры и поэтому я здесь.
— Спасибо за пояснения, но я и сама догадалась.
— А что ж тогда вздрагиваешь от неожиданности?
— Так не сразу ведь!
— Что, «не сразу ведь»?
— Догадалась не сразу.
— А-а-а… — Женечка как всегда был ироничен.
— Ага, — поддержала его настроение Ира.
— Как я вижу, ты не вняла моему совету отдаться сегодня живописи?
— Ты правильно видишь — не вняла. И, знаешь, ничуть об этом не жалею.
— Ира, я уже давным-давно разучился бояться чего-либо, но с тех пор, как потерял контроль над тобой, ты абсолютно всем пугаешь меня до холодного пота, до нервных судорог.
— Людям свойственно бояться, точнее, опасаться неизвестности. Вот я, например, до недавнего времени более всего опасалась тебя.
— Я больше не являюсь для тебя загадкой?
— Отчего же? Просто теперь для меня гораздо большая загадка я сама. Тебя я по-прежнему опасаюсь, а вот себя — по-настоящему боюсь.
Ира приняла решение: рассказать Женечке про дом Радного, а потом раскрыться, чтобы он сам увидел все про Гиалу. Она понятия не имела, как это сделать, но не сомневалась, что у нее получится.
— Я сегодня ездила на дачу Радного. Дом пел для меня. Потом приползла черная гадюка и повела меня вглубь сада. Там я нашла вот это, — Ира протянула Женечке скол коричневато-зеленоватого камня.
Женечка весь напрягся:
— Выбрось, — очень тихо сказал он.
— Жень, не выброшу. Гадюка указала на него, недвусмысленно указала и уползла только после того как я забрала его.
— С каких это пор ты полюбила змей? Насколько я помню, ты всегда боялась их панически.
— Я и сейчас их панически боюсь… но, видимо, не всех.
Ира отнесла камень в комнату. Отнесла не для того, чтобы просто отнести. Предпринятый ею намедни поворот на 180 градусов, с одной стороны вроде как и оставил ее в исходном положении по отношению к тому, от чего она хотела уйти, но с другой… Именно благодаря этому повороту Женечка потерял над ней тотальный контроль. Теперь Ира собиралась проделать по сути то же самое, но в обратном направлении. Она понятия не имела, что именно нужно делать, но отчего-то не сомневалась в успехе.
Когда Ира вернулась, Женечка поменялся в лице не сразу, но сразу очень сильно. Как только пик был достигнут, Ира заговорила:
— В начале XX века ты жил здесь и тебя называли Зед?
Женечка молча кивнул. Ира ожидала перемену в нем, перемену сильную, но не такую… по тональности не такую.
— Как она нашла тебя? Я чувствовал, что она захочет тебя найти, но не верил, честно говоря, что у нее получится.
— Она послала за мной.
— Гиала…
Сознание Женечки растворилось в немыслимых дебрях. Ира с интересом наблюдала за ним. Тоска… Вселенская тоска плыла в его глазах. Ира не предполагала, что он способен на это. Она привыкла воспринимать его блистательно-роскошной, изысканно-безупречной вечно холодной бесконечностью. Эмоции и чувства били ключом, но не из него, а где-то рядом с ним, вокруг. Он излучал их, оставаясь внутренне безмолвным. И вдруг — тоска. Тоска изнутри, из самой глубины. Ира встала у Женечки за спиной и положила свои руки ему на плечи. Он откинул голову, прильнув затылком к ее телу. Глаза смотрели вверх и наполнялись слезами.