Прогулка с продолжением
Шрифт:
Появление Поприна в моей квартире было самой наименьшей из загадок. При наличии необходимых навыков можно без ведома хозяев вскрыть замок любой сложности, это совершенно ясно. Но непонятно, зачем кому-то нужно было убивать Поприна именно в моей квартире. Мало, что ли, для этого других мест, гораздо более привлекательных?
В дверях комнаты появился Володька, обутый в мои тапочки и прикрывший живот моим кухонным фартуком. Я в который раз уже обратила внимание, что эта униформа идет ему больше, чем майорский
— Кушать подано, мадам, — возвестил он, и я, занудно поправив своего солдафона: «Между прочим, мадемуазель», встала с дивана и повлачилась в кухню.
На улице уже начало смеркаться — октябрь ненавязчиво намекал, что скоро зима и уже совсем не за горами время, когда как ни глянешь на улицу, там будет темно. Или — уже темно, или — еще, и так до весны. Кошмар! А есть же люди, которые всю свою жизнь живут на Лазурном берегу, видят снег только в фильмах ужасов и еще чем-то недовольны.
Я села за кухонный стол, и Володька, сияющий как самовар в Рождественскую ночь, поставил передо мной тарелку с яичницей и бутылку соуса «Чили».
— И так жизнь по вкусу, как этот соус, — проворчала я, обильно поливая яичницу красным раствором, — а ты еще горечь подсовываешь…
— Метод компенсации, — улыбаясь, выдал Володька половину умной мысли, и я взглянула на него, ожидая вторую половину.
Он уже открыл рот, чтобы выдать и ее, но тут зазвонил мой телефон.
— Да! — ответила я, с тоской думая, что это не кстати проклюнулся какой-нибудь новый клиент, в то время как настроения работать у меня нет, а есть зато в душе кризис, на улице осень, и на тарелке — яичница недожаренная.
— Танечка! — услышала я знакомый голос в трубке и от неожиданности укусила вилку. Вилка промолчала, а я молчать не стала.
— Блин! — в сердцах воскликнула я и тут же извинилась: — Прошу прощения, Изольда Августовна, я это не вам, тут у меня досадная неожиданность случилась…
— Да? — переспросила она. — Ну совсем как у меня, Танечка. Вы уж извините меня за беспокойство, но не могли бы вы ко мне приехать?
Я молча обдумала услышанное, а потом задала закономерный вопрос:
— А зачем, можно узнать?
— Есть причина, и очень важная. Я вам все расскажу при встрече, только, если можно, приезжайте одна… Вы приедете?
Я задумчиво повозила вилкой в тарелке, и Изольда Августовна, правильно истолковав мое молчание как требование дополнительной информации, зачастила жалобным тоном:
— Танечка, я прекрасно понимаю, что вы, наверное, обижаетесь на меня. Ну простите, пожалуйста… Но мне очень-очень нужна ваша помощь, я просто в растерянности. Мне, кажется, угрожают… Да, впрочем, что такое я говорю: мне на самом деле угрожают, и я опасаюсь за свою жизнь!
— А что милиция? — спросила я, уже решив про себя, что обязательно поеду и выясню все и окончательно.
— Это не то дело, которое можно доверить милиции, оно достаточно щекотливое… Ну вы приедете, Танечка? — уже откровенно заныла Изольда Августовна и применила, как ей показалось, самую растяжелую артиллерию: — Я хорошо заплачу вам, очень хорошо заплачу. Мне необходима ваша помощь!
— Вы сейчас дома? — спросила я, честно говоря, ожидая услышать, что Изольда находится где-нибудь у черта на куличках и вокруг нет никого на тысячи километров, по крайней мере именно такой вывод можно было сделать из ее жалостливых интонаций. Но она ответила быстро:
— Конечно же, дома, где же мне еще быть? Так вы приедете? Правда?
— Да, ждите, — нехотя ответила я и отключилась.
— И что ей было нужно? — спросил меня Володька с хитрым прищуром глаз.
— Ты же слышал, — ответила я, — вроде ей кто-то там угрожает. Будем надеяться, что не тень Семы Поприна. Просит меня приехать, но без тебя.
— Хм. — Володька состроил рожу, показывая, что ему эта идея не нравится.
— Если она хочет, чтобы я ехала без тебя, значит, я поеду без тебя… на лифте, — твердо сказала я. — Поставишь машину за углом, а там видно будет.
Я оделась на удивление быстро — причина, очевидно, была в том, что мое не находящее удовлетворения любопытство и накопленное от всех несуразиц раздражение подстегивали меня в каждую секунду сборов. Между прочим, я надела туфли даже раньше, чем Володька влез в свои ботинки. И чего этот опер так долго возился с посудой в кухне? Мужчина, что с него возьмешь.
Мы выехали молча и молчали всю дорогу, каждый думая о своем. Когда добрались до дома Изольды, Володька, покрутившись в отдалении, нашел укромное место и поставил там свою «семерку».
Выходя из машины, я задала ему только один-единственный вопрос:
— Твой сотовик при тебе?
— Конечно! — отозвался он и полез в карман.
Я поморщилась:
— Не нужно мне показывать, верю на слово. Если понадобится, будь на связи.
— Обязательно! — пообещал Володька, и я, кивнув ему на прощание, направилась к дому Изольды Августовны.
Она ждала меня, и дверь ее квартиры открылась почти сразу же после звонка. Увидев, что Изольда Августовна одета в темный брючный костюм, я подумала, что не слишком далеко ушла в своих предположениях от действительности — возможно, предстоит путешествие на ночь глядя. Интересно узнать, с чем все это связано…
В отличие от прошлой встречи Изольда Августовна пригласила меня не в зал с помпезной имитацией камина, а в кухню. Для наших людей разговоры в кухне подразумевают большую степень доверия и открытости, что ли.