Прогулки с Бесом
Шрифт:
– Как жить дальше?
– заявить "вопрос разрушал бодрость заявителей до основания" не можем, "как жить дальше" подпиралось другим вопросом:
– Ай, впервой?
– Не у всех в "лихие девяностые" бодрость духа опускалась до нуля, образцами стойкости выступили тренированные военными невзгодами малолетки, а на время расчётов с прошлым - пенсионеры с лозунгом:
– Видели и хуже, не привыкать!
Побывавших в оккупации в сороковые - в девяностые жили без вопросов и сомнений, и не знали, что принимают участие в процессе выживания.
– Вот оно, ваше великое, опорное,
– Чему удивляться? Вдохновляли слова песни савецкого кино "везде нужна сноровка, закалка, тренировка", не хочешь жить - ложись и умирай, ложки подешевеют.
Кому и как низко перестроечные реформы снизили уровень сознания - не берусь судить, но что мой уровень снизился, как ныне модно выражаться "ниже плинтуса" - наверное.
Как мог видеть себя в строб савецких людей, если слушал из-за бугра вражеские голоса и дивился:
– Ну, собаки, откуда обо мне знают!? Сам о себе ничего, а они - нате вам!
Справка от органов являлась основным документом с гарантированной оплатой иноземной валютой. Это ж надо, а!? Не свои деревянные, а иностранные, с ума сойти!
Никто из претендующих не знал стоимость справки, и, как всегда вопрос рождал ответы:
– Слух прокатился, будто кто меньше нашего от войны натерпелся, вот уже полсотни лет марки получают, так что нам прилично отвалят своих деньжат.
– Посмотрим...
В учреждении, оберегавшем отечество от тайных и явных врагов, приняли вежливо, тихо, и без лишних вопросов выслушали просьбу о выдаче справки. Беседа длилась не дольше минуты, и тогда подумал: "почему только одно учреждение в отечестве аккуратно и чётко работает, почему не все!?"
На другой день в назначенное время с точностью до минуты, вошёл в приёмную комнату строгого учреждения, и ровно через три минуты вышел оттуда со сложенной пополам справкой в нагрудном кармане рубашки. Скромный и деловой документ гласил:
"Настоящая справка выдана такому-то и о том, что он с ......месяца сорок первого по июнь сорок третьего года проживал на временно оккупированной территории. В июле этого года был насильственно вывезен оккупационными властями в Польшу".
Всего, что происходило на занятой врагами территории справка, размером не более половины листа школьной тетради, не могла вместить, и это ещё одна причина написания повести с запомнившимися деталями.
Какая нужда указывать в справке подробности полувековой давности? Катили за рубежи отечества в последних числах июля сорок третьего всем семейством, Справка не ту дату отобразила... И семейство укатило не совсем насильно, а наполовину.
Справка являлась первым шагом примирения неизвестно с кем и без перечня преступлений, кои предлагалось забыть.
Документ, как и место рождения, блистал лаконичностью:
МИНИСТЕРСТВО БЕЗОПАСНОСТИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.
У П Р А В Л Е Н И Е
ПО ............. ОБЛАСТИ...
под "шапкой" шло изложение причин и оснований, по коим закордонные правопреемники прежних возмутителей Европы готовы выплатить компенсацию за причинённые неудобства в давние времена. Компенсация заграничная, как и прежде "за линией фронта", мысль: "это ж надо, заграница задолжала! Жил-поживал, не вспоминал прошлое, и прошлое меня не трогало - и, вот вам, нате, должники нашли меня! Обычно кредиторы ищут должников, а тут наоборот! Так интересно..."
– Совсем, как у Екклесиаста: "время делать долги, время отдавать их..."
– Просторен Екклесиаст, но долги-компенсации не упоминает. О камнях разговор есть, а о долгах не встречал "Время собирать камни, время кидаться камнями, время, выдавать Ложь за правду, время догола раздевать брехливую тётю"
Справка ставила точку в древних отношениях с врагами, кои против желания и "в силу исторически сложившихся причин" возникли в июне сорок первого года.
Предстоящая компенсация в иноземной валюте выставила вопрос: "приму компенсацию - теряю право поминать оккупантов недобрым словом за присутствие в городе и чем продолжилось присутствие, откажусь принимать иноземную валюту неизвестного размера - оставляю за собой право крыть оккупантов нехорошими словами" - как совместить марки и свободу рассказывать о прошлом не представлял.
Лоскуток бумаги с текстом давал место в обществе обиженных Германией в известные времена и позволял претендовать на получение компенсации.
Как высоко стояли мои претензии на иноземные марки - не имел представления, довольствовался отеческим "им виднее кому и что выплачивать" "Имы" милые и дорогие "имы" будьте вы прокляты до четырнадцатого колена!
– Проклинать разрешено до седьмого. Не ври о претензиях, не было претензий, ни больших, ни средних, а малые претензии были вместо кислорода, дышали малыми претензиями и не задыхались. Претензия ниже средней появилась после получения справки Конторы Глубокого Бурения.
– Так и было, после визита в самое серьёзное заведение в государстве воспоминания повалили косяком с требованием фиксировать на бумаге. Как получится, без претензий.
"Интересно раскладывается пасьянс "Компенсация": пятьдесят лет тишины, сытые "кому нести" верха не позволяют бывшим рабам с востока получить заработанное у врагов - и, вот вам, снизошли, дожил до компенсации, осталось выполнить команду "распишитесь и получите... или "получите и распишитесь? За работу на Рейх немцы приготовились поддержать савецких работников валютой, а меня за что баловать марками? Малолетние не создавали материальные ценности Рейху"
– Создавали, в списки не попал, пропустили, проглядели. Кого пытаешься обмануть? Воспоминания ни на секунду не покидали долгосрочную память, не забывались-стирались, всегда при тебе.
Радовали и вдохновляли: "отработавший своё зуб удалить можно, а как быть с двумя годами оккупации плюс год и три месяца пребывания в лагере польского города Люблина? Это не зуб, факт пребывания в лагере удалить из биографии не получается. Возьми черти оккупацию, но куда Польшу прятать, она опора и козырь в претензиях на чужую валюту" - не был уверен, что год пребывания в лагере рядом с "Кобет Майданек пекло" достоин оценки немецкими марками.