Прогулки с бесом
Шрифт:
– Как жить дальше?
– заявить "вопрос разрушал бодрость заявителей до основания" не можем, "как жить дальше" подпиралось другим вопросом:
– Ай, впервой?
– Не у всех в "лихие девяностые" бодрость духа опускалась до нуля, образцами стойкости выступили тренированные военными невзгодами малолетки, а на время расчётов с прошлым - пенсионеры с лозунгом:
– Видели и хуже, не привыкать!
Побывавших в оккупации в сороковые - в девяностые жили без вопросов и сомнений, и не знали, что принимают участие в процессе выживания.
– Вот оно, ваше великое, опорное, стойкое
– Чему удивляться? Вдохновляли слова песни савецкого кино "везде нужна сноровка, закалка, тренировка", не хочешь жить - ложись и умирай, ложки подешевеют.
Кому и как низко перестроечные реформы снизили уровень сознания - не берусь судить, но что мой уровень снизился, как ныне модно выражаться "ниже плинтуса" - наверное.
Как мог видеть себя в строб савецких людей, если слушал из-за бугра вражеские голоса и дивился:
– Ну, собаки, откуда обо мне знают!? Сам о себе ничего, а они - нате вам!
Справка от органов являлась основным документом с гарантированной оплатой иноземной валютой. Это ж надо, а!? Не свои деревянные, а иностранные, с ума сойти!
Никто из претендующих не знал стоимость справки, и, как всегда вопрос рождал ответы:
– Слух прокатился, будто кто меньше нашего от войны натерпелся, вот уже полсотни лет марки получают, так что нам прилично отвалят своих деньжат.
– Посмотрим...
В учреждении, оберегавшем отечество от тайных и явных врагов, приняли вежливо, тихо, и без лишних вопросов выслушали просьбу о выдаче справки. Беседа длилась не дольше минуты, и тогда подумал: "почему только одно учреждение в отечестве аккуратно и чётко работает, почему не все!?"
На другой день в назначенное время с точностью до минуты, вошёл в приёмную комнату строгого учреждения, и ровно через три минуты вышел оттуда со сложенной пополам справкой в нагрудном кармане рубашки. Скромный и деловой документ гласил:
"Настоящая справка выдана такому-то и о том, что он с ......месяца сорок первого по июнь сорок третьего года проживал на временно оккупированной территории. В июле этого года был насильственно вывезен оккупационными властями в Польшу".
Всего, что происходило на занятой врагами территории справка, размером не более половины листа школьной тетради, не могла вместить, и это ещё одна причина написания повести с запомнившимися деталями.
Какая нужда указывать в справке подробности полувековой давности? Катили за рубежи отечества в последних числах июля сорок третьего всем семейством, Справка не ту дату отобразила... И семейство укатило не совсем насильно, а наполовину.
Справка являлась первым шагом примирения неизвестно с кем и без перечня преступлений, кои предлагалось забыть.
Документ, как и место рождения, блистал лаконичностью:
МИНИСТЕРСТВО БЕЗОПАСНОСТИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.
У П Р А В Л Е Н И Е
ПО ............. ОБЛАСТИ...
под "шапкой" шло изложение причин и оснований, по коим закордонные правопреемники прежних возмутителей Европы готовы выплатить компенсацию за причинённые неудобства в давние времена. Компенсация была заграничной, находилась за линией горизонта, но мысль: "это ж надо, заграница мне задолжала! Жил-поживал, не вспомилал прошлое, и оно меня не трогало - и, вот вам, должники нашли меня! Обычно кредиторы ищут должников, а тут наоборот! Так интересно..."
– Совсем, как у Екклесиаста: "время делать долги, время отдавать их..."
– Просторен Екклесиаст, но о долгах вроде не упоминал. "Время собирать камни, время кидаться камнями, время, выдавать Ложь за правду а равно и раздевать догола брехливую тётю"
Справка ставила последнюю точку в древних отношениях с врагами, кои против желания и "в силу исторически сложившихся причин" возникли в июне сорок первого года.
Невзрачный лоскуток бумаги, качеством немного выше
нынешней туалетной, текстом-пропуском в общество
обиженных Германией в известные времена, позволял претендовать на получение компенсации.
Чьи претензии в марках оценивались выше моих не имел представления, аромат возможной предстоящей выплаты мешал думать.
– Не ври, не имел претензий, ни малых, ни средних, а большие поминать не следует. Никаких не было претензий Ай, забыл?
– Так и есть, сообщение о компенсации оказалось толчком, воспоминания пошли косяками с требованием выложить на бумагу как получится.
– "Интересно скаладывается колода...
– думал без трёх месяцев пенсионер в приёмной "Управление министерства безопасости" - пятьдесят лет тишины - вот те раз, "распишитесь и получите... или "получите и распишитесь?
Немцы хотят побаловать валютой за то, что было, а больше чего не было?"
– Кого пытаешься обмануть? Воспоминания ни на секунду не покидали долгосрочную память твою, всегда при тебе.
Радовали и вдохновляли: "отработавший своё зуб удалить можно, а как быть с двумя годами оккпации и годом с тремя месяцами пребывания в лагере польского города Люблина? Это не зуб, факт пребывания в лагере удалить из биографии не получается. Чёрт с ней с оккупацией, но куда Польшу прятать, это она основа и главный козырь в претензиях на чужую валюту" - не был уверен, что год пребывания в лагере рядом с "Кобет Майданек пекло" достоин оценки немецкими марками.
Без справки от органов жил спокойным гражданином с твёрдыми желаниями и намерениями унести в мир иной личное прошлое без оглашения деталей, но, как и почему кусок бумаги в пол-листа с названием "справка" толкнула на выяснение ненужных уточнений ответить не могу. Хотя, почему не могу? Разве товарищ, что сидит во мне, не мог приложить лапу?
– Сколько напоминать: нет у меня лап! Мог получить марки со скорбным видом, как очень пострадавший? Мог! Тогда чего было рот открывать?
Волновал размер суммы, кою правопреемники древних работодателей собирались выплатить трудившимся на благо Рейха рабам с востока, а память о причинённых неудобствах военного времени терялась в перспективе. Какой сорт, кому и сколько выплатят за причинённые неудобства в прошлом, кому отказать - поселившиеся в соответствующих частях сознания вопросы волновали и лишали покоя. Состояние чем-то напоминало прежние налёты двух разных авиаций с одинаковыми намерениями: накрыть бомбой.