Проход между мирами
Шрифт:
Так прошло несколько часов и больше сотни страниц. Наконец оторвавшись, я посмотрела на часы. Да уж, пора бы и спать ложиться, тем более что вчерашняя ночка была не ахти. Я сбегала в душ, зачем-то закрыв двери ванной на замок. (Обычно, я даже туалет не запирала, когда была одна).
Я быстренько переоделась в пижамку и побежала под одеяло. Нырнув в уютную постель, я зажгла ночник и твердо решила спать сегодня с ним. Сон не заставил себя долго ждать, особенно после горячего расслабляющего душа.
…И снова этот грохот!
Я подпрыгнула на кровати, как будто и не спала вовсе. Видимо подсознательно я ждала повторения
Второй грохот последовал сразу за первым, и я стала вглядываться в полумрак комнаты, постоянно оглядываясь по сторонам. О том, чтобы встать с кровати, у меня даже мысли не возникло от страха. Уж не знаю, куда там бегут жертвы маньяков в фильмах, у меня просто отнялись ноги, да и руки, похоже…
Я ничего не видела, но чувствовала, что что-то не так. Может это была игра нервов, а может воспаленное воображение. Нужно будет попросить маму продать этот жуткий шкаф.
Секунду спустя я услышала тихий, словно далекое эхо в неисправном телефоне, голос. «Не бойся! Не дрожи! Я и сам боюсь всего происходящего!… и боюсь твоей реальности… и неизвестности…». Голос постепенно затих, а я остаток ночи провела, обняв свои колени, сидя на кровати, закутанная в одеяло до самых ушей. Меня била нервная дрожь, я мерзла, хотя на улице было лето. Подозреваю, что это тоже было от нервов.
Спокойный и успокаивающий голос, не только меня не успокоил, но напугал еще больше. Я твердо решила пойти в понедельник к психиатру и хотя бы просто поговорить. Но до понедельника еще два дня, а значит нужно запастись терпением, мужеством и… храбростью, чтобы пережить эти выходные, не умерев от страха и не попав в психушку, уже в другом качестве.
Мои галлюцинации становятся с каждым днем все более частыми и все более реальными. И это без моего явного на то желания. Я с трудом дождалась утра, схватила телефон и начала звонить маме, хотя и обещала, что буду полностью самостоятельной, и не буду мешать им, отдыхать.
– Маааам, привет, как дела у вас? Не-не, ничего не случилось! Просто хотела узнать, как вам там отдыхается. Все хорошо? Как Ленька? Загорает? Воды перестал бояться? Ну и супер! Пока вы вернетесь, он точно научится плавать. Ну, давай, пока! Еще созвонимся через пару дней. Я во вторник-среду позвоню сама. Все! Ушла!
Вот такие ни к чему не обязывающие фразы, дали мне возможность услышать голос мамы и ничем не выдать своего беспокойства по поводу случившегося. Я не хотела, чтобы мама, а тем более маленький брат, были сейчас здесь. Не хотела, чтобы мама переживала, что со мной что-то не так, если все, что я вижу — плод моего воображения, а если правда — даже думать не хочется…
Глава 2. Не хочу в палату с мягкими стенами…
Весь следующий день я места себе не находила. Ходила как привидение. (Кстати версию о привидениях я тоже рассматривала среди прочих, но уверенности в ней не было, впрочем, отмести ни одну из версий, я не могла). Чем ближе была ночь, тем более натянутыми становились нервы, тем меньше хотелось спать, хотя за предыдущие две ночи выспаться так и не удалось. Я не хотела, чтобы все это повторилось, однако, подсознательно ждала повторения, зная, что все еще только начинается.
Вечером я выпила большую кружку кофе, села на кровать прямо в домашних шортах. Про душ я вообще даже не вспомнила. Мне страшно было находиться в замкнутом пространстве. Я слегка приглушила свет и села, обхватив свои колени, как и предыдущей ночью.
Теплое одеяло, накинутое на плечи, помогло расслабиться и уняло нервную дрожь. Веки начали смыкаться, хотя нервы еще не успокоились. Я забылась на несколько минут, но потом, вспомнив, чего я жду, я заставила себя открыть глаза. В такой борьбе с веками прошло два часа.
Ближе к трем часам ночи, раздался треск. Теперь он не был таким громким. Может потому что я его ожидала, а может, потому что предыдущие ночи я его слышала в период дремоты. Так или иначе, сухой треск (теперь я могу его охарактеризовать) вновь раздался дважды с небольшим промежутком в минут пять-семь. Я нервно, с напряжением всматривалась в темноту. Я не хотела видеть, не хотела слышать, но знала, что сейчас произойдет что-то из того, что происходило в предыдущие ночи. Я ожидала, но все равно, лицо, возникшее на одном уровне с моим, на расстоянии в метр, заставило меня вскрикнуть.
Это был молодой парень. На вид лет девятнадцати — двадцати семи (ему можно было дать любой возраст). Он был смуглый, с широкими скулами, очень симпатичный, темноволосый, широкоплечий. Его одежда была особенной. Невольно я заострила свое внимание на мелких деталях его гардероба. Он был одет во все серо-белое. Но ткань его одежды напоминала блестящий шелк, или нет, скорее материал, которым выстилаются изнутри теплые куртки для альпинистов и горнолыжников. Он был блестящий, но в то же время, блестел как-то приглушенно. Рубашка или куртка с высоким стоячим воротничком. Она, вопреки всем законам, сохраняла идеальное положение, хотя и была расстегнута на груди. А на что же она была застегнута? На скрытую молнию? Нет, молнии я не заметила, в основном детали ускользали от меня из-за помех. Смешно… Помех… Такое ощущение, что я не смотрю на человека в своей комнате, стоящего на коленях перед моей кроватью, на которой я дрожу уже совсем не мелкой дрожью, а вижу изображение в старом телевизоре с ненастроенным сигналом приема. Рябь была лучшим тому подтверждением. Очертания парня все время меняли форму, рябили, местами исчезали, потом появлялись с большей или меньшей интенсивностью.
Я сидела не в состоянии что-либо произнести, пошевелиться, поменять положение своего тела, даже моргать боялась. А парень смотрел на меня и что-то говорил, вернее, шевелил губами. Его лицо не было злым, глаза были относительно добрыми, светлыми. Точного цвета глаз, как, впрочем, и выражение лица, я не смогла разглядеть частично из-за помех, а частично из-за сумрака в моей комнате.
Парень протянул ко мне руку, и неожиданно мое тело дало мне такой импульс, что я, сама того не осознавая, отлетела от него в сторону на всю длину моей кровати. Парень посмотрел на меня и убрал свою руку. Его губы снова зашевелились, выражение лица стало несчастным, в глазах появилось новое выражение.