Проигравшему - смерть (авторский сборник)
Шрифт:
Затем он сделал знак китайцу-великану, который все еще не пришел в себя от неожиданности происходящего.
— Пошли, Тсунг.
Он обернулся к Олдриджу.
— Вы можете сказать ему, что дверь не стоит запирать на ключ…
У вас будут ваши двадцать четыре часа!
В опиумном кольце
Глава 1
Они обрабатывали его в коридоре, за баром Джука, и делали это весьма профессионально. У специалистов такое избиение называется «массажем живота». Бьют не до смерти, но с таким расчетом, чтобы уложить человека месяца на два в больницу и обеспечить ему на всю жизнь больной кишечник, а главное — дать его нервам такую встряску, после которой он уже никогда не сможет стать полноценным мужчиной.
Они его еще не били вовсю, а, что называется, разогревались перед работой, когда я открыл заднюю дверь бара и оказался перед ними.
Это было чистой случайностью. В тот вечер я вовсе не был настроен на какие-нибудь неприятности, а просто зашел в бар, спасаясь от безжалостного полуденного солнца, превратившего Манхэттен в подобие гигантской духовки. Я хотел выпить что-нибудь прохладное, а главное — шепнуть словечко моей Сэнди, уже несколько дней работавшей в баре Джука.
Сэнди служила в полиции. Впрочем, сейчас, одетая в узкие черные брюки и в широкую белую блузку с рискованным вырезом спереди, она стояла за стойкой бара. Вместе с ней работала еще одна девица. Одета она была приблизительно так же, но эффект был далеко не тот. Все парни, сидящие на высоких табуретах перед стойкой, пялили глаза только на Сэнди.
Ее коротко остриженные рыжие волосы, вздернутый нос, мальчишеская физиономия и вполне женская фигура — все это создавало такой эффект, что никому в голову не могло прийти, что она может носить полицейскую форму.
Может быть, только поэтому начальство навязывало ей подобные секретные поручения.
Бар Джука служил местом встречи джазистов, многие из которых, если приезжали работать в Нью-Йорк, останавливались в маленькой захудалой гостинице по соседству. А поскольку процент наркоманов среди подобной публики весьма высок, полиция устроила Сэнди работать именно в этом баре в надежде нащупать след какого-нибудь оптового торговца наркотиками, являющегося членом пресловутого «Опиумного кольца».
«Опиумное кольцо» представляло собой широко разветвленный и прекрасно законспирированный гангстерский синдикат, объединивший в своих руках всю торговлю наркотиками на восточном побережье США.
Сэнди жила в отеле по соседству с баром, ежедневно с утра до поздней ночи, а часто и наоборот, работала за стойкой и безропотно терпела общество своих друзей-музыкантов.
В последнее время дела отнимали у меня все дневное время, так что последние недели три мы с Сэнди почти не виделись.
Итак, я спустился по ступенькам в прохладу бара Джука. В этом длинном и узком подвале было полно музыкантов и их девушек. Воздух, густой от сигаретного дыма, рвали резкие звуки трубы. Я протиснулся через толпу и уселся на свободный табурет как раз у той половины стойки, которую обслуживала Сэнди. Она, не спеша, подошла ко мне.
— Что пьете? — спросила она, улыбаясь совершенно автоматически, как улыбалась всякому незнакомому клиенту, ни больше и ни меньше.
— Виски и пива! — потребовал я.
Она отправилась выполнять заказ и вскоре опять подошла ко мне.
— Ну, как торговля?
— Дико.
На джазовом жаргоне это, видимо, означало великолепно.
— А у меня что-то мертвый сезон, — сказал я. — Очевидно, из-за жары. Подумываю, не устроить ли себе завтра выходной.
— Звучит неплохо, — сказала Сэнди. — Я бы тоже не отказалась от небольшого отдыха.
С этими словами она оставила меня и пошла обслуживать других клиентов.
Сосед посмотрел на меня насмешливо.
— Если рассчитываете на что-нибудь, то напрасно. Тут из кавалеров можно очередь выстроить.
Мои дела в баре Джука были закончены. Я дал понять Сэнди, что завтра буду свободен, она — что завтра забежит ко мне. Самому мне нельзя было появляться у нее в гостинице без риска повредить ее работе.
Я допил пиво и слез с табурета. В зеркале за баром я заметил, что, вытирая пот со лба, испачкал щеку и пошел в туалет умыться.
Вот тогда-то я и услышал странный звук за дверью, выходившей в коридор за баром. Я прислушался. Это был мучительный, бьющий по нервам стон.
Я окаменел, словно кто-то холодным пальцем провел по позвоночнику. Стон повторился. Мимо этого звука нельзя было пройти равнодушно. Я даже не успел подумать — просто нажал на ручку двери и вошел.
Луч света, падающего сквозь открытую дверь, освещал узкий сумрачный коридор. Человек, которого били, был приблизительного такого же роста и телосложения, что и я. Бандит, держащий его сзади, — на голову выше. У него была гибкая фигура бейсболиста и лицо, похожее на длинную доску.
Одной рукой он заламывал руки своей жертвы за спину, другой — обхватывал человека за шею, закинув голову вверх и назад. Живот был мишенью.
Экзекутор — низкого роста, узкий в бедрах и широкоплечий, — приподнявшись на цыпочках, стоял спиной ко мне и сосредоточенно, со всей силой наносил удар за ударом в живот с неумолимым ритмом парового молота. На каждой руке у него было по медному кастету.
Я прямо физически ощутил, как у избиваемого рвутся внутренности. Рот его был открыт, и при каждом ударе вырывался отчаянный стон. Ноги его обмякли, но высокий мерзавец не давал ему упасть. И сознания он не терял.
Боксер так сосредоточенно продолжал свое дело, что ни моего появления, ни света, упавшего на него из открытой двери, не замечал. Почему-то не отреагировал и великан, державший избиваемого человека, хотя и стоял ко мне лицом.
Но зато немедленно отреагировал третий бандит — среднего роста, хрупкого телосложения, с неприятным опухшим лицом. По сравнению с двумя остальными, одетыми в простые брюки и спортивные рубашки, он выглядел настоящим денди. На нем были блекло-голубые брюки, пиджак в черно-красную клетку, черный шелковый галстук и соломенная шляпа с широкой шелковой лентой. Сидя на перевернутом помойном ведре, он подпиливал себе ногти маленькой пилкой и улыбался.
Когда я открыл дверь и вошел в коридор, он мгновенно сунул пилку в карман и вскочил на ноги. Он продолжал улыбаться, и эта улыбка заставила меня остановиться.