Проигравший выбирает смерть
Шрифт:
– Все так, Руслан Ахметович, все так. Но ты знаешь, я боюсь думать, если студенты наших передовых ВУЗов способны на такие мерзости, что же тогда нам ждать от необразованных урок. Куда мы катимся, Русланчик?
– Мы очищаем страну от преступного элемента. Нам все равно, студент он или рабочий. Если преступил закон, изволь предстать перед судом и сесть в тюрьму.
– Тут уже не о сроке речь идет, – заметил Федорчук.
– Да, мы имеем дело с особо опасным, я бы сказал, дерзким преступником. Нам осталось только его задержать. Все доказательства вины налицо. Наш эксперт подтверждает!
Колубаев указал на Семена Григорьевича. Гурский поморщился:
– В моей практике, бывало, собираешь, собираешь доказательства, а потом одна деталька – и все с ног на голову становится.
– Ну, вы тут перегрелись! Душно! – пальцы Руслана размяли сигарету. – Пойдемте на воздух выйдем, а то сидим, как в кабаке.
Проходя по коридору, Колубаев спросил у дежурного за пультом:
– По ограблениям или разбоям сообщения поступали?
– Нет, – устало покачал головой милиционер.
– А где ваш начальник, капитан Плиев?
– Он в городе. Непосредственно руководит людьми на местах. Сегодня все на дежурстве.
Выйдя на порог отделения милиции, Колубаев, Гурский и Федорчук дружно закурили.
– Ночь наступает. Рабочее время бандитов, – лирично произнес следователь. – Будем ждать.
– Думаете, целью Заколова и Брагиной был Арысь? – спросил Федорчук.
– Да. И ваши коллеги, кстати, это установили. Они выяснили, что Заколов покупал два билета именно до Арыся. Мне звонили об этом еще утром.
– Что его тут может заинтересовать?
– Сколько угодно интересных объектов. Железнодорожная касса, магазины, рестораны – везде есть деньги. В праздники народ, как известно, тратится. Да взять хотя бы здешнюю центральную сберкассу, – Колубаев показал на двухэтажное здание напротив отделения милиции. – Чем не объект для ограбления?
– Ну это ты, пожалуй, хватил, – засмеялся Семен Георгиевич. – В пятидесяти шагах от городской милиции, пост внутри… Сумасшедших, как говорится, нет.
– Это я так, к слову, – согласился следователь.
Из припаркованной рядом машины вышел заспанный водитель Миша.
– Руслан Ахметович, целый день без дела простоял, – пожаловался он. – Лучше бы в ремонт ее отдали. Как Глебу Николаевичу покажу?
– Ничего. Сейчас, может, вон того мотоциклиста преследовать придется, – Колубаев с улыбкой показал на мотоцикл «Урал», въехавший на площадь.
Около здания сберкассы мотоцикл остановился. Было видно, что он заглох. Мотоциклист качнул пару раз педалью, что-то подкрутил и резко дернул педаль еще раз. «Урал» с грохотом завелся. Водитель продолжал что-то регулировать, мотоцикл ревел еще сильнее. Когда обороты двигателя удовлетворили мотоциклиста, он сел за руль и для убедительности несколько раз газанул.
– Это уже слишком! Ночью и так греметь! – возмутился Колубаев. – Что за культура у народа!
– Это не культура, это автотехника у нас такая, Русланчик, – заметил Гурский.
– Днем надо машины чинить.
Мотоциклист, погазовав немного, уехал. Колубаев притушил сигарету и обратился к водителю:
– А где машины капитанов Кусыева и Сигалиева?
– Еще недавно здесь стояли, – удивленно огляделся Миша.
Глава 60
Бек быстро закрепил лебедку за дерево, осторожно просунул трос под решеткой на окне и затянул болтом свободный конец. Несколько раз качнув рычагом лебедки, он натянул трос и выразительно посмотрел на Есенина. Тот сверился с часами и шепнул:
– Подожди, сейчас появится Ныш.
Заколов стоял около дерева и смотрел, как воры спокойно готовятся сорвать решетку на окне сберкассы. У каждого за спиной болтался рюкзак для возможной добычи. Такой же рюкзак дали и Тихону.
В детали операции его посвятили перед самым выездом на место. Многое ему не нравилось. У мотоцикла только три места. Как будет уходить четвертый? Есенин заверил, что за забором спрятан велосипед и Заколов уедет на нем самостоятельно куда захочет, ведь после завершения дела они расстаются. А если погоня? Хорошая перспективка: удирать на велосипеде от автомобилей в незнакомом городе.
Но даже если все пройдет успешно, остается куча скользких моментов. Есенин скажет адрес Нины только после завершения дела. Но где гарантия, что он не обманет? И еще. На мотоцикле вор сможет гораздо быстрее сам вернуться за ней. Приходится надеяться только на его порядочность.
И самый главный вопрос. Зачем опытный вор вообще берет непроверенного студента на дело? Неужели не может сам открыть какую-то дверь? «Я хочу, чтобы ты почувствовал на своей шкуре вкус рискованной авантюры, – ответил Есенин на прямой вопрос. – А вдруг тебе понравится и ты потом присоединишься к нам? Мне нужны образованные умные помощники». Звучит складно, но верится с трудом.
В этом Заколов убедился сразу же, как только пришли к сберкассе. Бек и Есенин незаметно надели перчатки.
– А мне? – спросил Тихон, поправив на спине рюкзак с Нининым медвежонком. Он взял его с собой, воры лишь посмеялись.
Есенин отмахнулся от вопроса Заколова, как от назойливой мухи. Пока Бек готовил лебедку, Тихон пришел к неутешительному выводу: его хотят подставить. Что ж, отступать некуда, у воров свои планы, у него свои.
Послышался звук мотоцикла. Бек приготовился. Когда мотоцикл с другой стороны здания стал неистово газовать, Бек энергично заработал рычагом. Трос натянулся, прутья решетки прогнулись, заскрежетали штыри, вбитые в стену. Бек в очередной раз налег на рычаг, решетка вместе с каркасом вывалилась из стены и грохнулась на землю. Сверху осыпались кусочки бетона.
Все замерли и напряглись. Мотоцикл газанул еще разок и медленно укатил. Есенин поднял большой палец вверх и шепнул:
– Отлично. Стеклом займусь я.
Бек быстро отсоединил трос, приподнял каркас с решеткой и бережно поставил его наклонно под окно. Есенин осторожно поднялся по образовавшейся лесенке, стриженая голова бегло осмотрела раму. В ловкой руке появился стеклорез, уверенно чиркнул по стеклу, и Есенин выдавил маленький треугольник в углу рамы. Потом он прочертил над дыркой большой квадрат. Стекло податливо хрустело. Есенин провел стеклорез еще раз по тому же следу. Квадрат зашатался. Вор поддел вырезанный кусок сквозь ранее подготовленную дырку, раздался легкий хруст, и квадратный осколок заблестел в руках Есенина.