Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Шрифт:
…совпало [случайно]… Так же и относительно прочих частей, в которых, по-видимому, наличествует «ради чего». Где все [части] сошлись так, как если бы это произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно составившиеся [существа] сохранились, те же, у которых получилось иначе, погибли и погибают, как… говорит Эмпедокл [2] [3] .
Аристотель заявляет, что это «невозможно» – такие вещи не «образуются случайно или самопроизвольно». Но что он отвергает здесь на самом деле, так это идею, что острые передние и широкие коренные зубы могли появиться внезапно, наряду с другими различными типами зубов, и что только самые «удачные» из них сохранились. Чего не могли понять в древности, так это постепенности эволюции: как небольшие изменения накапливаются на протяжении многих поколений. Это подчеркивает и более детальный анализ учения Эмпедокла.
2
Пер.
3
Aristotle, Physics.
Идеи Эмпедокла дошли до нас только в сохранившихся фрагментах его сочинений и в упоминаниях о его работах у других авторов. Эти фрагменты в 1908 г. собрал, перевел и издал Уильям Леонард, и они позволяют нам взглянуть на представления Эмпедокла об изначальном происхождении жизни, когда в гротескных комбинациях случайным образом соединились головы, тела, глаза и конечности:
Выросло много голов, затылка лишенных и шеи,
Голые руки блуждали, в плечах не имея приюта,
Очи скитались по свету, одни, безо лбов сиротея.
‹…›
одночленные части блуждали
‹…›
Стали тогда и они как попало сходиться друг с другом;
Множество также других прирождалося к ним беспрерывно.
‹…›
с ногами без сил и с руками без счету
‹…›
Множество стало рождаться двуликих существ и двугрудых,
Твари бычачьей породы являлись с лицом человека,
Люди с бычачьими лбами, создания смешанных полов [4] .
4
Пер. Г. И. Якубаниса в переработке М. Л. Гаспарова. – Прим. ред.
Но выжили и дали потомство только те формы, которые были наиболее приспособлены для жизни. Хотя, согласно этому сценарию, все это происходило в очень давние времена, тут есть намек на то, что Эмпедокл полагал, что эволюция в некотором виде может продолжаться и в настоящем, так как живые существа пока несовершенны.
Более ранний греческий философ, Анаксимандр (ок. 610–546 до н. э.), считается одним из первых сторонников научного подхода к изучению природы, поскольку он пытался объяснить различные аспекты мира, предполагая, что природой управляют определенные законы. Как и в случае Эмпедокла, до нас дошли лишь очень небольшие фрагменты его сочинений, но об одной особенно значимой его идее нам известно из работ более поздних авторов. Анаксимандр указал, что, поскольку у людей продолжительное детство и в этот период они беспомощны, первые люди не могли появиться на свет беззащитными младенцами. Его решение этой загадки заключалось в том, что до людей в первобытном океане возникли рыбы, а затем внутри рыбоподобных существ каким-то образом зародились люди, как в некой плавающей капсуле, в которой они развивались до тех пор, пока не достигали зрелости, а затем выбирались из капсулы уже взрослыми, способными позаботиться о себе людьми, как бабочки из кокона. Здесь уже присутствует нечто большее, чем просто намек на то, что первые люди появились не полностью сформированными.
Эпикур (341–270 до н. э.) скорее склонялся к версии Эмпедокла, согласно которой первобытный мир населяли чудовища. Он был материалистом и отрицал участие богов. По его мнению, первые живые существа возникли из комбинаций атомов и самые жизнеспособные из них выжили, а остальные нет. Его философию популяризировал и развил римский автор Лукреций (ок. 99–55 до н. э.), который в поэме «О природе вещей» (De rerum natura) суммировал подобные идеи своих греческих предшественников.
Лукреций был атомистом и считал, что мир представляет собой лишь временную структуру из фундаментальных частиц (как мы назвали бы их сегодня). Это был один из его аргументов против существования благонамеренного творца, поскольку такой творец, как он считал, обязательно позаботился бы о том, чтобы его творение существовало вечно. (Стоить заметить, что Платон использовал обратный аргумент, утверждая, что мир был сотворен благонамеренным богом и поэтому должен быть вечным.) Лукреций интересовался, почему мир настолько враждебен по отношению к людям, если он был создан благонамеренным творцом, который устроил все ради нашего блага. Он также рассматривал вопрос о зарождении жизни на Земле. Он считал, что молодая Земля была настолько плодородной, что формы жизни внезапно появились из почвы, обладая всевозможными типами случайного строения. Большинство из них погибли, потому что были неспособны добывать пищу или размножаться, но некоторые выжили, так как обладали силой или ловкостью или были полезными для человека (это свидетельствует о том, что даже Лукреций считал людей особым случаем). Но он также подчеркивал, что выжившие существа должны были обладать способностью размножаться. Здесь явно присутствуют элементы современной идеи эволюции путем естественного отбора. Необходимо разнообразие, на которое может воздействовать отбор, и особи должны уметь успешно размножаться. Но у Лукреция нет и предположения, что в процессе воспроизводства может возникать разнообразие, на которое мог бы воздействовать естественный отбор. И процесс отбора опять же рассматривается как то, что произошло в древние времена и давно прекратилось. У античных мыслителей не было теории эволюции в ее современном виде, но у некоторых из них встречаются как минимум зачатки понимания того, почему разные формы жизни кажутся как бы специально созданными для выполнения своих функций среди множества форм жизни на Земле.
Представления, которые мы можем считать предшественниками эволюционных идей, обсуждались и в других культурах. В Китае Чжуан-цзы (ок. 369–286 до н. э.), один из основателей даосской философии, упоминал о биологических изменениях. В даосизме отвергается существование неизменных биологических видов, говорится о «постоянной трансформации» и практически предложен образ «борьбы за выживание». Этот образ впоследствии независимо повлиял на ход рассуждений как Дарвина, так и Уоллеса. В биологическом мире каждый вид является добычей для другого. Даже животные, находящиеся на вершине пищевой цепочки, например львы, становятся «добычей» болезней. Даосы объясняют такое отсутствие гармонии тем, что если бы существовал вид, на который никто не охотится, то он бы бесконтрольно размножился, истощил бы все доступные ресурсы и обрек бы себя на вымирание. Схожая мысль, но изложенная уже не философом-даосом, а английским священнослужителем, ученым и экономистом XVIII в. Томасом Мальтусом, повлияет на мировоззрение Дарвина и Уоллеса.
Исламские ученые, более близкие нам как в историческом, так и в географическом плане, задумывались о соотношении между одушевленным и неодушевленным мирами, взаимодействии различных форм жизни друг с другом и связи между людьми и животными. В первой половине IX в. труды Аристотеля перевели на арабский язык, а в X в. по поводу того, что сегодня мы называем наукой, разгорелись жаркие споры среди ученых Испании, которая тогда была частью исламского мира. В IX в. аль-Джахиз (776–868) писал в своей «Книге о животных» («Китаб аль-Хаяван»):
Словом, все животные не могут существовать без пищи, и хищное животное тоже является добычей для кого-то еще. Каждое слабое животное пожирает тех, кто слабее его. Сильных животных пожирают те животные, которые сильнее их. В этом плане люди не отличаются от животных в отношении друг к другу, хотя они и не доходят до тех же крайностей. В общем, Бог назначил некоторым людям быть причиной жизни для других и, соответственно, Он постановил последним быть причиной смерти для первых [5] .
5
Conway Zirkle, Natural Selection Before the ‘Origin of the Species’, Proceedings of the American Philosophical Association, volume 84, page 71, 1941.
Некоторые из этих ученых начинали догадываться, что Земля и жизнь на ней существуют уже на протяжении очень долгого времени. Персидский мыслитель Ибн Сина (Авиценна, ок. 980–1037) писал:
Горы могут возникать по двум причинам. Они образуются либо вследствие поднятия земной коры, которое может происходить при мощном землетрясении, либо вследствие действия воды, которая, прокладывая себе новые пути, размывает долины, при этом слои породы бывают разных видов: одни мягкие, другие твердые. Ветра и воды разрушают первые, но вторые остаются нетронутыми. Большинство возвышенностей на Земле имеют второе происхождение. Чтобы свершились все подобные изменения, требуется очень долгое время, в течение которого сами горы могут немного уменьшаться в размерах [6] .
6
Henry Fairfield Osborn, From the Greeks to Darwin, Macmillan, London, 1894 (second edition 1902).
В XIII в. персидский ученый Насреддин Туси (1201–1274) размышлял о способе приспособления организмов к окружающей среде, используя выражения, которые некоторые трактовали как изложение теории эволюции; однако это скорее является принятием желаемого за действительное. В своей книге «Насирова этика» («Ахлаги Насири») Туси затронул множество биологических тем и описал свой вариант «лестницы жизни». Его рассуждения относительно происхождении жизни перекликаются с выводами Лукреция: история началась с хаоса, после которого все упорядочилось и возникла жизнь, причем некоторые формы жизни преуспели, а другие нет. Вот отрывок, который будоражит людей, ищущих ранние признаки эволюционного мышления:
Организмы, способные быстрее обретать новые свойства, более разнообразны. Вследствие этого они получают преимущества перед другими существами… Тела изменяются в результате внутренних и внешних воздействий.
При этом совсем непонятно, имеет ли Туси в виду то, что эти изменения происходят при смене поколений, или то, что каждая живая особь изменяет свое тело в ответ на вызовы окружающей среды, – эту идею, которая сегодня называется «ламаркизм», мы рассмотрим в главе 4.