Происхождение имён рек и озер
Шрифт:
Следует отметить, что связь развития топонимии и развития общества не так прямолинейна, как об этом иногда пишут исследователи. Эта связь опосредована и системой языка, и топонимической системой данной территории, традициями в присвоении названий, и культурой отношения к именам.
Как можно заключить из всего того, что было сказано в данном разделе, названия наиболее значительных водных объектов сложились на самых ранних этапах заселения какой-либо территории. Поэтому в дальнейшем нас будут интересовать самые древние названия, уходящие своими корнями в глубь истории.
Племена и реки
В отличие от названий населенных пунктов гидронимы в массе своей более
Устойчивость гидронимии вовсе не означает, что одно и то же название не изменяется во времени. Порой оно изменяется до неузнаваемости. Так, имя французской реки Роны (теперь Rhone) в латинских источниках писалось Rhodanus — видимо, таким было и произношение в древности.
А как только ни писалось в русских источниках название большой реки Шелони, впадающей с запада в озеро Ильмень! Только на протяжении последних трех веков ее обозначали в документах и на картах как Шалонь, Шо-лонь, Шолона, Сцелон, Шелонь. Видимо, был разнобой и в произношении. Что же говорить о более древних временах, когда ильменские словене и кривичи осваивали Озерный край? Как звучало это, по-видимому, субстратное, название в устах местного населения (финно-угров или балтов), уже невозможно проверить: в данной области в течение многих веков живет только русское население. Тем не менее сопоставление названий водных объектов на разных территориях и метод реконструкции позволяют восстановить исходные формы гидронимов.
Многие названия водных объектов связаны с этнонимами, т. е. именованиями этнических групп, племен, народностей, наций. Эти две категории имен — гидронимы и этнонимы — имеют большое значение для этногенетических исследований. Под этногенезом понимаются происхождение какого-либо народа, начальные этапы его возникновения и дальнейшее формирование его этнографических, лингвистических и антропологических особенностей. Ученые полагают, что наиболее древними собственными именами в период этногенеза можно считать названия крупных рек и озер и названия племенных группировок.
Имена крупных водных объектов, сохранившиеся в течение веков и тысячелетий, с трудом поддаются объяснению: как правило, они допускают несколько этимологий. Их ценность для этногенетических исследований поэтому носит сравнительно ограниченный характер, названия более мелких водных объектов легче объясняются из определенных языков. В то же время именно анализ названий крупных географических объектов (вспомним то, что говорилось в предыдущем разделе об Алдане) позволяет говорить о далеком прошлом, выяснять особенности этногенеза, древних контактов и миграций народов.
Этнонимы тесно связаны с топонимией. Они могут быть вторичными образованиями от территориальных обозначений; в других случаях этнонимы, наоборот, являются основой наименований племенных территорий.
Многие названия славянских, в том числе древнерусских, племен произошли от гидронимов. Полочане жили по реке Полоте, бужане — по Бугу, полабы — по Лабе (Эльбе). Название еисляне относилось к одному из западнославянских племен по месту его обитания на верхней Висле. Член-корреспондент
О. Н. Трубачев [1974], изучая типы славянских этнонимов и их связь с гидронимами, отмечает, что есть прямое соотношение между этническими особенностями разных народов и способами образования этнонимов. Уже немецкий филолог XIX в. Я. Гримм заметил, что ни одно древнегерманское племя не было названо по крупной реке (Эльба, Рейн), так как германские народы были склонны к миграциям. Совсем другая картина наблюдается у славян, кельтов, иллирийцев, фракийцев.
У славян многие этнонимы обязаны своим возникновением рекам — по месту обитания племен и реже по происхождению. Последний случай наблюдается в названии племени ободриты, которое означает «жители по реке Одеру»; на самом же деле этноним относится к племени, исторически засвидетельствованному в стороне от Одера.
Параллели из этнонимии кельтов, иллирийцев, фракийцев многочисленны: Ambisontes — «племя по обе стороны реки Изонты», Narensioi — «жители по реке Нарон», Ambarri — «племя по обе стороны реки Арар». Такая близость в способах образования кельтских, иллирийских, фракийских и славянских этнонимов позволила О. Н. Трубачеву утверждать, что соответствующие народы жили на сопредельных территориях, причем славяне, вероятно, занимали срединное, промежуточное положение между иллирийцами и дако-фракийцами. Славянская прародина, таким образом, была не замкнута в своих границах и представляла собой подвижный ареал.
В другой работе О. Н. Трубачев приводит еще один, очень интересный и более сложный, пример связи этнонима и гидронима. В античных источниках упоминается племя иксоматы, проживавшее на берегах Танаиса — Дона. О. Н. Трубачев, сторонник концепции продвижения индоарийских племен в Индию из района Северного Причерноморья, сопоставляет название иксоматы с древнеиндийским именем реки Икщумати (Iksumati), притока Ганга, а также реки Ичамати в бассейне Брахмапутры. Предположительно арийские племена принесли эти названия с запада на восток в ходе освоения Индии. «Это прозрачное суффиксальное производное от др. — инд. iksu-«сахарный тростник», — пишет автор, — откуда Iksu-mati значит «тростниковая или богатая сахарным тростником»[27]. Географические реалии, как полагает О. Н. Трубачев, подтверждают обилие тростника и камыша на Дону, но автор приводит и еще один, чрезвычайно важный, чисто лингвистический, аргумент. Оказывается, что на римской карте мира по другую сторону Танаиса, т. е. на его левом берегу, где жили иксоматы, имелась надпись Cannate, которую можно прочесть только как латинское Cannatae — «тростниковые». Это название является, по-видимому, буквальным переводом индоарийского этнонима иксоматы, и, таким образом, значение этнонима О. Н. Трубачев считает доказанным.
Но можно высказать и некоторые сомнения по поводу того объяснения, которое предложил О. Н. Трубачев. Во-первых, этноним иксоматы сопоставлялся непосредственно с гидронимом, который притом весьма удален географически от Подонья. Сравнение в первую очередь с другими этнонимами Причерноморья, возможно, вскрыло бы иные (ираноязычные?) связи названия иксоматы, хотя автор и считает такие попытки безуспешными. Кроме того, сопоставление с гидронимией имело бы большую доказательную силу, если бы в гидронимии самого бассейна Дона были найдены подобные названия.