Происхождение имён рек и озер
Шрифт:
Яркие примеры олицетворения рек содержатся в цикле новгородских былин о Садке. Попав в морское царство, новгородский купец Садко женится на девушке этого царства, а утром оказывается на берегу реки Чернавы или реки Волхова. Девушку зовут Чернава, но это имя, по всей вероятности, вытеснило женскую форму имени Волхов — Волхова. Образ девушки в былине — олицетворение реки Волхова. Кстати, по мотивам былипы «Садко» создана известная картина М. А. Врубеля «Царевна Волхова», в которой дочь морского царя изображена в виде девушки удивительной одухотворенной красоты.
В этом же цикле известна и былина «Садко — богатый гость». Садко, захотев побывать в Новгороде, «кормит» Волгу хлебом-солью. Волга посылает его к своему брату Ильмень-озеру, который выступает в облике удалого доброго молодца. Волга и Ильмень-озеро говорят человеческим голосом, передают друг другу привет; Ильмень-озеро
В русском фольклоре известны и предания о Волге и Вазузе, о Днепре, Волге и Западной Двине. Эти реки везде выступают как живые существа. Аналогичное отношение к рекам мы видим в старинных русских народных песнях, где есть и Дунаюшка, и Тихий Дон Иванович, и Волга матушка-река, и мать Камышенка-река близ Саратова. Вот что рассказывает предание о реках Днепре, Волге и Двине: «…реки эти были прежде людьми, Днепр был брат, а Волга и Двина — его сестры. Остались они сиротами, натерпелись всякой нужды и придумали наконец пойти по белу свету и разыскать для себя такие места, где бы можно было разлиться большими реками; ходили три года, разыскали места и приостановились все трое ночевать в болотах. Но сестры были хитрее брата; едва Днепр уснул, они встали потихоньку, заняли самые лучшие, отлогие местности и потекли реками. Проснулся поутру брат, смотрит — далеко его сестры; раздраженный, ударился он о сыру землю и в погоню за ними понесся шумным потоком по рвами буеракам и, чем дальше бежал, тем больше злился и рыл крутые берега. За несколько верст до впадения гнев его утих, и он спокойно вступил в морские пучины; а две сестры его, укрываясь от погони, разбежались в разные стороны. Вот отчего Днепр течет быстрее Двины и Волги, вот почему у него много рукавов и порогов»[37].
Это предание относится к кругу так называемых этиологических рассказов (мифы, предания, легенды), т. е. таких, которые с помощью олицетворения отражают происхождение тех или иных явлений природы и социальной жизни. Этиологические рассказы наглядно свидетельствуют о попытках человека объяснить и познать окружающую его среду; в приведенном выше предании о реках объясняется направление течений трех крупных рек Русской равнины, характер течения, наличие порогов и т. п.
Еще один пример. В качестве объяснения того, почему речка пересохла, в деревне Хоромск Брестской области рассказывают: «Протекала у нас речка из Пересухи Гориня, она впадала в Ветлицу (в Орлах), и был когда-то богатый человек, знахарь. Ехал его сын по речке и утопился. Батька проклял речку: «Чтоб ты высохла!». И Гориня пересохла». Предания и легенды этого рода, связанные с реками и озерами, имеются и у других народов. Так, в известной бурятской легенде о старике Байкале и его дочери красавице Ангаре содержится попытка объяснить, почему Ангара «убежала» от Байкала и впадает в Енисей. Упоминаются в легенде и 336 сыновей Байкала — они соответствуют большим и малым рекам, впадающим в озеро.
К этиологическим рассказам, по сути дела, относятся и те топонимические предания, которые объясняют, почему географический объект получил то или иное название, причем реальные исторические события и фантастические легенды переплетаются иногда самым причудливым образом. Достаточно, например, привести такое «объяснение» происхождения названия подмосковной реки Яхромы: сопровождая на охоте князя Юрия Долгорукого, княгиня, его жена, оступилась при переправе через реку и воскликнула: «Я хрома!». После этого происшествия за рекой будто бы закрепилось это название — Яхрома. На самом же деле гидроним Яхрома может быть сопоставлен с другими названиями в областях к северу от Москвы:! Ягра, Яхра, Яхробол, Яхреньга и др.
Известный
Выше рассказывалось о причинах персонификации водных объектов в мифах и фольклоре разных народов… Происхождение некоторых необычных гидронимов связано именно с подобной персонификацией. Особый интерес, например, вызывают гидронимы, которые совпадают с формами мужских и женских личных имен. Примечательно географическое описание рек бассейна Днепра в одном из белорусских заговоров от сглаза (уроку): «…речка Чарнолутка! Откуль ты цекла: с усходу на заход, ис-подлунных зорь, с-под жаркаго сонца и с-под яснаго месика, — што ты вымывала крутыя беряги, жовтыя пяски, сырое кореньня, белое каменьня, чорное кременьня. И вымывай жа ты з раба божия уроцы… Вымывай жа ты на Чарнолутку ряку, а Чарнолутка ряка у Беседзь-Аксюту, а Беседзь-Аксюта у Сож-Максим, а Сож-Максим у Непр, а Лепр у моря, а моря у кiян-моря»[38]. Уже составитель сборника белорусских заговоров Е. Р. Романов обратил внимание на тот факт, что река Беседь называется в то рым, женским, именем — Аксюта, а Сож — мужским именем Максим (он сделал примечание в этом месте: «Замечательное олицетворение!»).
Причины возникновения таких гидронимов, названия которых без всяких изменений повторяют формы мужских и женских личных имен, исследовал языковед Е. С. Отин [1979]. Такие имена могут, в частности, возникать «контактным» способом: на реку или озеро переносится название близлежащего населенного пункта, а последнее, в свою очередь, произошло в результате прямого переноса имени одного из первых жителей на название населенного пункта. Иногда же происходит утрата суффикса названия или переосмысление местного географического термина. Например, название реки Олег в бассейне Северского Донца восходит к местному географическому термину олех — «ольха, ольшаник», что подтверждается историческими документами. Другие же варианты имени — Ольгов колодезь, Олега — возникли позже, когда произошло переосмысление перешедшего в гидроним слова олех.
Занимаясь изучением представлений о воде в Белорусском Полесье, мы неоднократно встречали упоминание о «воде Елене» или «воде Ульяне». Эти имена всегда встречаются в заговорах и других текстах в связи со святой водой вообще, с какими-либо особо почитаемыми за свое целебное действие родниками или речками. Женские имена Елена и Ульяна в применении к воде встречаются и на других, русских и украинских территориях. Так, в Горьковской области были записаны следующие выражения: «…Матерь Елена (Мать Елена), Матушка Елена (родник). На Матерь Елену служить ходили… Говорят, туда божья мать явилась. Пошли на Мать Елену. Ходили на Матушку Елену» [Климкова, 1980].
В украинских заговорах и молитвах встречалось обращение: «Добрыдень, вода Уляна, и ты, земле, Тетяиа!». Вообще, явная приуроченность имен Елена и Ульяна к текстам заклинаний заставляет думать о связи подобных обозначений воды и водных источников не с какими-либо реально существующими лицами, а с кругом языческих и христианских представлений и верований. Святая вода, река, якобы вытекающая с Сионской горы, в заговорах либо безымянна, либо носит женские имена. У украинцев это, как правило, вода Ульяна. В Подольской губернии в XIX в. крестьяне употребляли выражение «вода Елена», утверждая, что «так называют особый род непочатой во ды — по имени ее изобретательницы»[39]. В Белоруссии «царица-водица» в единичных случаях носила имена Катерина, Марина, чаще Ульляница, а также вода Ярданица (т. е. иорданская вода). Но имя Елена встречается чаще всего и относится также к определенным «святым» родникам.