Происхождение славян
Шрифт:
Гл. LXXXIII.
Мы провели ночь у этого маленького царька и на следующий день отправились в другую часть Славии, где мы были приняты одним человеком по имени, кажется, Тессемар, к которому мы и прибыли. По дороге к нему мы прошли через лес, единственный в этой местности, которая представляет собой не что иное, как совершенно открытую равнину. Среди этих старинных деревьев мы отыскали дубы, посвященные Провену, богу этой земли. Их территория была окружена деревянной оградой, сделанной с особой тщательностью; вход туда возможен через двое ворот. Это место было весьма почитаемо в окрестностях, и культ его был гораздо более торжественным, чем культ пенатов и идолов, которыми изобилует каждое поселение. Он имеет своего великого жреца, свои праздники и свои жертвоприношения. Царек, великий жрец и весь народ собираются здесь для проведения праздников плодородия и судебных разбирательств. Вход на священную территорию запрещен всем, кроме жрецов и тех, кто хочет принести жертву, а также еще и для тех, чья жизнь подвергается опасности и кто здесь всегда находит надежное убежище, ибо славяне настолько чтят свои святилища, что не допускают вблизи от них осквернения кровопролитием даже в отношении врагов. Они также не переносят брани около святилища. Брань у них считается столь
Итак, мы прибыли в этот оскверняющий лес, и наш епископ призвал нас его уничтожить. Сам он спешился, сбил запор ворот и вошел на проклятую территорию. Мы повалили ограду, свалили ее под священными дубами и развели костер, не без опасения быть атакованными язычниками. Но промыслом Божиим мы были спасены.
Затем мы пришли к нашему хозяину Тессемару, который принял нас с большой пышностью, но славянские обычаи не могли показаться нам приятными, ибо мы видели оковы и мучения, которым подвергали христиан, захваченных в Дании. Мы видели там служителей Господа Бога, томящихся в длительном плену, и епископ не мог им ничем помочь.
На следующий день в воскресенье весь народ собрался в Любеке. Епископ направился туда и убеждал народ отречься от идолов, поклониться Богу, что на небесах, принять благодать крещения и отказаться от своих злых дел, то есть от разбоев и убийств. В то время пока он говорил, Прибыслав сказал: «О, уважаемый понтифик! Ваши слова — это слова Бога, направленные на наше спасение. Но как мы сможем пойти по тому пути, который Вы нам указали, когда мы отягощены такими бедами? Если Вы хотите узнать о наших печалях, терпеливо выслушайте то, что я Вам сейчас скажу. Народ, который Вы видите, это Ваш народ, и именно Вам мы должны открыть наши нужды, и сочувствие в отношении нас составляет часть Ваших прав. Но наши князья жестоко обращаются с нами, мы платим непомерные подати, мы изнываем от тяжелого рабства так, что смерть кажется нам предпочтительнее жизни. Мы, живущие в этом маленьком уголке земли, мы платим 1000 марок герцогу, несколько сотен графу, и это еще не все. Нас душат налогами до истощения повседневно. Как мы будем заниматься этой новой религией, как будем строить церкви, как примем крещение мы, которых понуждают бежать со своей родины. Но куда нам бежать? Если мы перейдем Травену, то нас ждут такие же бедствия. Если мы пойдем на реку Панис — то же самое! Нам, таким образом, остается покинуть землю, скрыться в море и жить в морской пучине. И будет ли это наша вина, если, изгнанные с нашей родины, мы будем мутить море и если мы заставим заплатить за наше путешествие датчан и других мореходов? Эта вина падет не на нас, а на наших князей, которые довели нас до причинения зла».
На это господин епископ ответил: «Нет ничего удивительного в том, что наши князья до сего времени обирают ваш край. Они не считают это злом, потому что вы — идолопоклонники, у которых нет Бога, а потому прибегните к защите христианства, покоритесь вашему Создателю, перед которым склоняются те, кто держит земной шар. Саксонцы и прочие народы, которые носят имя христиан, спокойно пользуются своими благами, и вы одни имеете иной культ и потому подвергаетесь гонениям».
Тогда Прибыслав сказал: «Если Вы и герцог, вы хотите, чтобы мы имели тот же культ, дайте нам права саксонцев на их фермы и на их доходы, и тогда мы очень охотно станем христианами, мы построим церкви и будем платить десятину».
Затем епископ Герольт направился к герцогу, и там состоялось собрание провинции в Эртенебурге. Славянские царьки пришли туда, и герцог говорил с ними на тему принятия христианства, как его просил об этом епископ. Никлот, царь оботритов, ответил ему такими словами: «Если Бог, что на небесах, есть Ваш Бог, то Вы сможете, если захотите, стать нашим Богом. Нам достаточно того, что Вы поклоняетесь Ему, а мы будем поклоняться Вам». Но герцог отчитал его за такое богохульство.
Этим я заканчиваю мои выдержки из Гельмольда, чтобы перейти к описанию собрания кабинета господина Шпонхольца. Но чтобы не оставить никакого сомнения касательно подлинности древностей, которые он содержит, я приведу историю их открытия по тексту Маша.
Текст Маша
Все собрание сохранившихся древностей наряду с несколькими предметами, которые уже безвозвратно утеряны, было обнаружено в Прильвице, а именно не на старой Замковой горе, которая в настоящее время находится в пределах деревни, на северном склоне горы, неподалеку от берега реки Толлензе. Все предметы, входящие в собрание, находились в двух металлических полых сосудах, которые можно иначе назвать железными котлами на ножках. Первый был обнаружен в вертикальном положении, внутри него находились древние предметы. Второй был положен на него вместо крышки, чтобы внутрь не могла попасть земля. На сосудах, или, лучше сказать, жертвенниках, имеются многочисленные рунические надписи. Рядом с двумя котлами в земле было обнаружено около двух центнеров древней железной утвари. Это обстоятельство убедительно доказывает то, что все собрание было закопано тщательно и преднамеренно. Время, когда было сделано это открытие, точно установить не представляется возможным, так как найденный клад на некоторое время был спрятан. Определенно можно сказать, что это произошло в прошлом веке, в период с 1687 по 1697 г. В это время владельцем деревни Прильвиц был господин фон Гамм. Живший в то же время пастор Фридрих Шпонхольц, который умер в декабре 1697 г., сделал это открытие. Сад пастора примыкает к северному склону высокого холма, который восточнее образует крутой берег озера; холм этот в настоящее время срыт, а земля с него использована для подсыпки сада в дворянском поместье. При посадке дерева в своем саду пастор копнул землю на берегу и обнаружил эти сокровища, которые и взял себе на сохранение. Не установлено, узнал
По крайней мере один предмет (а возможно, и несколько других), изображавший Прове, в прошлом подвергался воздействию огня, вероятно, для того, чтобы выделить содержащиеся в нем благородные металлы. Но эта попытка осталась незавершенной. Любители древностей должны быть благодарны владельцам за решение сохранить у себя древний предмет в первоначальном виде, хотя их профессия склоняла их к тому, чтобы с помощью огня отделить благородные металлы от обычных. Господин Хемпель обнаружил эти древности и получил от прежнего владельца сначала 45, а затем еще один, всего 46 предметов. Остальные еще какое-то время укрывались в тайнике. Наконец, на мою долю выпало объединить все эти древности в одном собрании, изготовить с них гравюры и описать их. Я столь подробно излагаю все эти обстоятельства, чтобы отвергнуть подозрения в заведомой ложности излагаемых здесь сведений [100] .
100
Все эти сведения основаны на подробных опросах еще живущих персон: господина Шпонхольца и его матери. Госпожа пасторша из Бадреша, которая является дочерью вдовы, продавшей эти древности в Ной-Бранденбург, вспоминает, что она еще в юности слышала, как при посадке дерева в саду пастора в Прильвице были найдены различные металлические предметы.
Господин Д. Хемпель, став владельцем этих раритетов, позаботился о том, чтобы их полное описание в предварительном порядке стало известным. Современный вид этих древностей воспроизведен с большой точностью, а рунические надписи по образцам, приведенным в труде Клювера [101] и Вестфаля [102] , напечатаны латинскими буквами. Тем самым предварительное сообщение было представлено на рассмотрение ученого мира. Преподобный Г. Б. Генцмер из Старгарда позаботился о том, чтобы описание было напечатано в Альтоне [103] . Подобная публикация появилась в одном ростокском еженедельнике [104] . С ними знакомились, ими восхищались, понимая значение этих памятников для изучения истории Мекленбурга и религии уже вымершего народа, о котором почти ничего не сохранилось, за исключением каменных памятников на курганах-могильниках и названий нескольких деревень. Неожиданно появилась критика, вышедшая из-под пера преподобного Зензе из Варлина, который заявляет, что эти древности не представляют особенной ценности. Аргументация его оценок такова, что я бы и не упоминал его сочинение, если бы не публикация господина Д. Г. Ф. Тадделя в Ростоке, имевшая целью спасение чести этих древностей. В ней были представлены доказательства, полностью опровергающие эти негативные оценки. Господин пастор Зензе счел своим долгом в ответ на это опубликовать еще одну реплику в защиту своего взгляда на вендские памятники. В свою очередь преподобный Генцмер предпринял новые исследования и еще более убедительно подтвердил подлинность этих древних предметов.
101
СI"uvcг. Beschrcibung des Hcrzogthum Mecklenburg. Hamburg, 1757. P. 264. (Описание герцогства Мекленбургского)
102
Westphalen Ernest Joachim. Monumenta inedita rerum Germanorum. Lipsiae, 1740. Т. 1, табл. 12 к с. 62.
103
Altonaischer Mercurius. 1768. № 34. 44. Так как это сообщение получило известность прежде, чем появились иллюстрации, более тщательные исследования показали, что во многих случаях они требуют внесения поправок.
104
Gemeinnbtzige Fufsatze. 1769. № 8/12. (Общеполезные сочинения)
Конец текста Маша.
От переводчика: Текст из Маша дан не по пересказу Яна Потоцкого, хотя и весьма близкого к подлиннику, а непосредственно с книги самого А. Маша «Древние богослужебные предметы оботритов из храма в Ретре на озере Толленцер-зее».
Такова история древностей, найденных в Прильвице, и исследований, поводом к которым они явились. Я смогу добавить к этому в форме приложения две критических статьи на труд г-на Маша, одна, написанная профессором Тунманном, вторая — господином Буххольцем. Но этот последний не нападает на подлинность древностей. Он лишь хочет доказать, что Прильвицы — это не древняя Ретра, и его аргументы достаточно вески, чтобы оставить вопрос открытым, поскольку, во-первых, это следствие утверждений, не подкрепленных цитатами, обычный недостаток этого автора.
Итак, как я уже говорил выше, когда суперинтендант Маш захотел ознакомиться с древностями, которые находились в собственности г-на Шпонхольца, этот последний показал ему лишь самую малую их часть, и это по причине морального характера, о чем я сказал выше.
С того времени как г-н Шпонхольц решил не сохранять больше свой кабинет в особой тайне, он уверял меня, что я был первым, кому он показал его полностью, без всякой утайки. Я зарисовал у него идолов и другие предметы, найденные в Прильвице, и составлявшие часть собрания, которому г-н Маш доставил неприятности. После этого он с особенным удовольствием предоставил мне для зарисовки ту часть собрания, которая оставалась неизвестной Машу. Тот, по-видимому, даже не знал о ее существовании. Когда я имел честь видеть его в Штрелице, он действительно порекомендовал мне только направиться в Рацебург, ничего не сказав о Ной-Бранденбурге, но в то же время добавил: «Вы меня провели по такому огромному полю, где я не бывал очень давно».