Происхождение

Леки Энн

От одной только мысли холодок побежал по спине.

— По возможности все человеческие правительства должны послать своих представителей в конклав, чтобы переводчик Сеймет Мианнаи говорил от лица всех людей, а не только радчааи, — решительно и сердито сказал Хевом. — А мы тратим деньги и время на раскопки. Простите, светлости, но этот вопрос меня очень сильно расстраивает. И конечно же, я не могу высказать свое мнение так, как хотелось бы.

— Мы вас отлично понимаем, — ответила Ингрей, хотя на самом деле так и не разобралась,

что он имел в виду.

— Ладно, — гневно сказал Хевом. — Простите меня, светлости. Пойду исследую ту область, где стекло соприкасается с водой.

— Откуда он знает, что ему нужно делать, если Зат никогда не разговаривает с ним? — спросило Гарал, когда Хевом спустился к берегу реки. — Она даже никогда не смотрит на него.

— Думаю, никто не понимает омкемцев, кроме самих омкемцев, — ответила Ингрей. Большинство ее знакомых омкемцев казались вполне нормальными, если не обращать внимания на некоторые странности.

— Воистину так, — отозвалось Гарал. — Почему бы нам тоже не прогуляться и не поглядеть вокруг? Возможно, нам стоит приметить, в каких местах больше всего заинтересованы наши омкемские гости.

— Вряд ли ты сможешь заявить, что зарыло раритеты на холме, — сказала Ингрей, махнув в сторону массивных разноцветных валунов на склоне. — Там копать невозможно, а тем более потом забыть, куда ты их спрятал.

— Скорее всего, нет. Но вот где–то поблизости… Именно эти места интересуют омкемцев. Давай пройдемся и поглядим, куда они сунут свой нос.

Около часа или двух Ингрей с Гарал прогуливались по тропе вдоль реки, петляли меж стеклянных валунов на холме, бродили по высокой траве. Хевом вышагивал по берегу, иногда наклонялся и мыл руки в воде или рассматривал что–то под ногами. Несмотря на нависающий склон, он почти все время оставался у них на виду. Зат сидела на вершине, прислонясь к тонкому пучковому дереву. Ее маленький ярко–розовый мех то и дело мелькал меж стеклянных обломков, забирался раз или два на валуны и возвращался к хозяйке, потом снова бежал к камням, блестя розовыми боками па фоне синего, фиолетового, желтого, красного и зеленого стекла.

Постепенно тропа вернула Ингрей с Гарал обратно к базальтовому памятнику. Хевом увидел их и пошел в ту сторону.

— Ладно, — тихо сказала Ингрей. — Пусть мы не нашли подходящего места, но это был отличный день.

Греясь на солнышке, она наконец–то расслабилась, что ей ни разу не удавалось за долгие недели, проведенные на станции и кораблях. Она понятия не имела, что так сильно скучала по солнцу, ветру и открытым пространствам.

— Я тут подумало, — тихо сказало Гарал, хотя Хевом все еще находился вне зоны слышимости. — У нас может все получиться с холмом. Могу сказать, что было темно, и я торопилось. Или… — оно мельком поглядело на Хевома, — что я бросило их в реку.

— О!

Отличная мысль, только не совсем стыкуется с тем, что они уже рассказали Данаку.

— Думаю, ты могло бы сказать, что

просто забыло упомянуть эту деталь и точно не помнишь, куда именно выкинуло их. — Ингрей немного подумала. — Надо узнать, почему их так интересует река. Если они собираются вытаскивать что–то со дна, мы можем прибавить это к нашему рассказу.

— Там наверху что–нибудь происходит? — спросил Хевом, подходя к ним. До Ингрей не сразу дошло, что он интересуется, не подавала ли Зат им какого–нибудь сигнала.

— Ничего особенного. — Она глянула наверх.

Зат все еще сидела у пучкового дерева, за все утро она так и не сдвинулась с места. Ингрей составила краткое сообщение для Зат и отправила его. Никакого ответа, фигура на вершине холма даже не шевельнулась.

— Может, она уснула?

— Вряд ли, — сказал Хевом. — Автоматические способности Уто ограничены. Когда я его видел, им, несомненно, управляли.

— А как давно вы его видели?

— Где–то полчаса назад, — ответил он. — Досадно. Слуги собрали нам еды на обед, но поесть я пока не могу.

Без разрешения Зат или раньше нее, поняла Ингрей. И сказать об этом Зат он тоже не мог.

— Мы с Гарал можем достать нашу еду, и тогда вы объясните, что отказываться было невежливо, — предложила Ингрей.

— Боюсь, что даже в этом случае я бы не смог поесть, — сердито вздохнул он.

— Тогда мы не будем ставить вас в неловкое положение, — сказала она, хотя теперь и сама уже была не прочь пообедать.

Не его вина, что он родился омкемцем, младшим двоюродным братом и сородичем Зат, что бы это слово ни значило. На Ингрей запреты Зат, само собой, не распространялись, и она могла бы пойти и поговорить с ней, даже предложить пообедать. Она поглядела на вершину холма, где Зат просидела последние два часа. Нужно все- таки подняться и сказать ей хоть что–нибудь.

— Ты посмотри, — заметило Гарал. — Твой брат решил осчастливить нас своим присутствием.

Ингрей и Хевом оглянулись и увидели, как Данак медленно идет к ним по тропе.

— Ты выглядишь уставшим, — мило сказала Ингрей, когда он подошел. — Плохо спал?

— Иди на хрен! — ответил братец, улыбаясь почти искренне. Выругался по–бантийски, чтобы Хевом не понял.

— Ты так мирно спал, когда мы уехали, — сказало Гарал по–йиирски. — Ты вчера поздно вернулся, поэтому мы и не стали будить тебя.

Данак посмотрел на Ингрей, потом на Гарал.

— По доброте душевной, ага, конечно. — Он теперь говорил по–йиирски. — Нашли, что искали?

В голосе сквозили угрожающие нотки. Ингрей была уверена, что Гарал их тоже услышало, но Хевом ничего не понял.

— Конечно нет, светлость! Чтобы найти то, что мы ищем, потребуется не один день, — немного раздраженно ответило оно.

— Мы сузили место поиска, — сказала Ингрей по–бантийски, а затем добавила по–йиирски: — Я собиралась подняться на холм и спросить, не хочет ли светлость Зат пообедать.