Шрифт:
Славомир Мрожек
ПРОИСШЕСТВИЕ
Я сидел в кафе, старом и пустом, и пил чай, когда заметил, что через столик идет то, что можно было бы назвать гномом. Очень маленький экземпляр, в сером пиджаке, с портфелем. Я был так ошеломлен, что в первую минуту растерялся. Наконец, сообразив, что пришелец, который, не обращая на меня никакого внимания, направлялся к противоположному краю столика, вот-вот скроется за папиросной коробкой, я крикнул:
– Алло!
Он остановился
– Алло!
– повторил я неуверенно.
– Значит... хм... вы существуете?
Он пожал плечами. Я понял свою бестактность.
– Да, ну, конечно, разумеется, - добавил я быстро. И, желая как-нибудь вывернуться, добавил:
– Что слышно?
Вопрос он принял как ни в чем не бывало, ответив:
– По-старому.
– Так, так, - подхватил я лукаво, на всякий случай.
– Ясно.
Но в глубине души я не мог избавиться от чувства неловкости, возбуждения, которое охватило меня в первую минуту, когда я его увидел. День был обычный, я понемногу старел, являлся гражданином страны небольшой, но и не самой маленькой, зарабатывал на жизнь, но без всякой перспективы на какую-то большую удачу. Поэтому теперь, когда мне вышел случай постичь глубокий смысл жизни, я не хотел упустить его. Взяв себя в руки, я начал учтиво:
– По-старому. Однако, знаете, мне иногда кажется, что вся эта повседневность, все эти будни, это только предлог, поверхность, под которой зашифрован иной смысл - более широкий, более глубокий. Что вообще есть какой-то смысл. В самом деле, слишком близкий контакт с деталями не позволяет нам ощутить целое, но это ведь можно почувствовать.
Он смотрел на меня равнодушно.
– Простите, - сказал он, - мы простые гномы, что мы можем об этом знать?
– Так, согласен, - настаивал я.
– Но не мучает ли вас предчувствие, беспокойство, что все в своей основе иное, чем мы думаем, не говоря уже о том, что нас окружает больше явлений, чем мы замечаем? Что наши мелкие, обычные наблюдения - "это не то"? Разве никогда у вас не было желания пробиться сквозь эту мглу, которая заслоняет от нас настоящее поле зрения, чтобы проверить, что за нею находится? Вы меня простите, что я так назойлив, но мне так редко приходится разговаривать с кем-нибудь из людей вашего типа...
– О, ничего, - ответил он с формальной вежливостью.
– А что касается того, что вы говорите, то человек слишком замотан, чтобы забивать себе голову такими вещами. Нужно жить, вы ведь сами знаете.
Но я не мог все-таки этому поверить. Ни за что на свете я не отказался бы от этого
– Видите ли, - продолжал я, взяв его деликатно ногтями за пуговицу, - мне часто приходит в голову, что все-таки тайны надо разгадывать. Здесь я обращаюсь к искусству. Я чувствую, что искусство является границей - я не в состоянии, однако, сказать: границей между чем и чем? О, представьте, что одно "что-то" - это я, а второе "что-то" - это вы. В таком случае, где искусство?
– Извините, я необразованный, - сказал он, тщетно пытаясь освободить свою пуговицу. Я был раз в пятьдесят больше его.
– Может быть, вы и правы, но знаете, столько есть различных направлений. Единственное, что остается человеку, это принимать жизнь просто.
– Как же так - просто?!
– воскликнул я. Ведь передо мной был некто, кто одним фактом своего существования был для меня громадным шагом вперед. Я должен был этим воспользоваться.
– А как бы вы, например, - чтобы уж не размениваться на мелочи - ответили на вопрос: что такое жизнь?
– Сударь, - ласково уговаривал он.
– Я уже сказал, что мы простые гномы, откуда нам все это знать? Вот, жизнь проходит, идет день за днем, каждый из них надо как-то прожить. Ведь вы человек взрослый.
– Именно: жизнь проходит! Никогда не поверю, что проходит так, сама по себе, ведь должны быть какие-то тонкости, второе дно, золотые зерна, не правда ли?
– Пан, посмотрите на меня, - сказал гном менее нетерпеливо, чем этого можно было ожидать.
– Разве я как-то так выгляжу, что вы у меня об этом спрашиваете? Разве я ксендз или профессор? Загадки жизни хороши в книжках, но не для нас, обыкновенных гномов, которым с неба ничего не упадет.
– Значит, вы не скажете, вы не хотите сказать!
– волна моего возбуждения, столь понятная в этой ситуации, спала. Я понял, что что-то теряю. Отпустил пуговицу. Я был разочарован и подавлен.
– Вы думаете, что это я из злорадства?
– огорчился гном.
– Но даю вам слово, что если я иногда и подумаю о чем-то вроде этого, то так трудно к чему-нибудь прийти, потому что мы ограничены реальной действительностью с точно очерченными границами. Вот ведь в чем дело. Не забивайте себе голову всякими сверхъестественными вещами.
– Честное слово?
– спросил я, несколько успокоенный.
– Честное слово. А сейчас, прошу извинения, я должен идти: жизнь. До свиданья.
– До свиданья.
Он закончил свое путешествие через стол и исчез в складках дивана.